Мессии, лжемессии и толпа

В течение всех трагедии (Адама и Евы. — Ю. А.) наше внимание остается прикованным исключительно к древу познания добра и зла в раю, лишь в последнем акте наш прощальный взгляд на роскошный Эдем различает в нем древо жизни. По-видимому, общепризнанным является мнение, что в рассказ о двух деревьях вкралось позднейшее искажение, а в первоначальной версии древо жизни играло не столь пассивную и чисто декоративную роль. Первоначально существовали два различных предания о грехопадении: в одном фигурировало одно лишь древо познания добра и зла, в другом — древо жизни. Библейский автор довольно неуклюже соединил оба предания, причем одно из них оставил почти без всяких изменения, а второе обкорнал до неузнаваемости. Дело в том, что вся суть истории грехопадения, по-видимому, состоит в попытке объяснить смертную природу человека, показать, откуда явилась смерть на земле. Человеку был предоставлен выбор между жизнью и смертью, и он зависел от него. Древо жизни не было для него недосягаемо, ему стоило только протянуть руку, сорвать плод и вкусить от него, чтобы обрести бессмертие. На самом деле, создатель отнюдь не запретил человеку пользоваться древом жизни, он позволил свободно есть плоды от любого дерева, за исключением древа познания добра и зла. Это заставляет предположить, что запретным в действительности было не древо познания добра и зла, а древо смерти (см.: Фрезер Д. Д. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985. С. 30–31). Иногда создается впечатление, что русские православные теологи даже не подозревали о том, что, кроме древнего иудаистского мифа о творении и грехопадении человека, существовали и иные мифы и предания о том же, например месопотамские, буддистские, египетские, индуистские и другие. Поэтому отсчет от Адама можно вести лишь в иудаизме и христианстве. Не очень понятно и другое: почему познание добра и зла расценивается как грехопадение. Человек должен отличать добро и зло, иначе он не будет знать, что это такое, и будет творить, например, добро, полагая, что это зло. Логичнее предположить, что незнание разницы между ними и есть грех. Грехопадение, очевидно, в том, что он ослушался бога и вкусил от древа. Кстати, попытка объяснить смертную природу человека содержится во многих древних мифах. Люди той далекой эпохи, как и мы, тоже страстно хотели разгадать тайну смерти и, во всяком случае, продлить собственную. Им казалось нелепостью сама смерть, которая могла наступить не иначе как по чьей-то злой воле, несчастливому стечению обстоятельств, несчастному случаю и т. д., но это никак не могло быть законом природы.