Мессии, лжемессии и толпа

Повышенная тревожность, бессознательные ощущения призрачности и хрупкости своего бытия, опасение небытия, страх быть уничтоженным выступают основной причиной преступного поведения. Тревожная личность совершает преступление и потому, чтобы не разрушались его представления о самом себе, своем месте в мире, его самоощущение, самоценность, не исчезло приемлемое для него самого его биологическое и социальное бытие.

У людей с повышенной тревожностью угроза бытию, биологическому или социальному, способна преодолеть любые нравственные преграды, любые нравственные нормы, регулирующие отношения между людьми. В силу указанных особенностей и отсутствия целенаправленного воспитания эти нормы не воспринимаются ими. Однако в принципе возможна компенсация указанных черт с помощью целенаправленного, индивидуализированного воздействия с одновременным, если это нужно, изменением условий жизни. Но это в большинстве случаев не делается.

Еще одним свойством обладают главы тоталитарных режимов — эмоциональной холодностью. Это стремление сохранить между собой и другими людьми определенную психологическую дистанцию, что часто выражается в надменности и высокомерии, безразличии к окружающим, даже если на словах проявляется заинтересованность и сопереживание, отсутствие в межличностных отношениях какого-либо тепла. Такие правители не имеют друзей, всех держат на расстоянии. Подобные черты позволяют не допускать эмоциональных срывов, быть сдержанными и расчетливыми, проницательными, способными к трезвому анализу и расчету, психологически находиться над ситуациями и смотреть на них сверху, извлекая из этого пользу для себя, когда, например, они плетут интриги друг против друга или конфликтуют между собой, сводят счеты с приближенными. Абсолютный холод создавали вокруг себя Наполеон, Гитлер, Сталин. Эмоционально холодной была императрица Цыси, жестокая и коварная правительница Китая на рубеже XIX–XX вв.

Но следует отметить, что эмоционально холодными были не только властвующие преступники. Так, по свидетельству современников, этими качествами обладал первый американский президент Дж. Вашингтон. Это дает основание считать, что эмоциональная холодность — нравственно нейтральная черта и она необходима политическим деятелям в качестве непременного условия их деятельности. Однако если такими особенностями обладают завладевшие неограниченной властью тираны, это выливается в жесточайшие репрессии, массовые казни, ограбление своих жертв, полное отсутствие какого-либо сочувствия и милосердия. Тиран не в состоянии поставить себя на место того, кому он причиняет зло, просто потому, что он такой человек. Эмоциональной холодностью и другими названными чертами обладают не только сами правители, но и все те, кто входит в правящую клику и, прежде всего, сановные палачи — руководители репрессивных ведомств — берии, гиммлеры и т. д.[73]

А свойственна ли эмоциональная холодность «обыкновенным» преступникам? Свойственна, и весьма, но обычно не рядовым, а лидерам, главарям преступных организаций типа мафии, в том числе так называемым «ворам в законе». Психологическое изучение этой категории преступников показало следующее: занять роль лидера им помогает типичная для них эмоциональная холодность, проявляющаяся в безразличии к субъективным стремлениям, переживаниям, интересам других, событиям повседневной жизни, если эти переживания, интересы или события не связаны с их личными интересами и нарушением неформальной антиобщественной системы ценностей. Так, травма на производстве в исправительной колонии, полученная кем-либо из осужденных, оставит равнодушным особо опасного лидера, даже если он на словах выразит сочувствие. Однако если тот же осужденный присвоит деньги, принадлежащие группировке, это вызовет активную заинтересованную реакцию со стороны лидера, вплоть до наказания виновного. Эмоциональная холодность и отчужденность предопределяют жесткий характер взаимоотношений с другими преступниками.

Такие личностные характеристики преступных правителей, как повышенная тревожность, страх смерти и эмоциональная холодность, сами по себе достаточно информативны, и с их помощью можно многое объяснить в поступках таких людей.

Близкое психологическое родство между диктаторами и «обыкновенными» преступниками делает вполне понятным смысл одного из воспоминаний Сталина (в пересказе Хрущева): «Во время первой ссылки, — любил рассказывать Сталин, — я познакомился с хорошими ребятами из уголовников. Обычно я с ними и общался. Помню, остановились с ними у трактира. Выясняли, у кого есть рубль или два, совали деньги в окно, брали питье и пропивали все до копейки. Сегодня я плачу, завтра он; и так по очереди. Славные парни были эти уголовники, таких редко встретишь. А среди политических много всякой сволочи было. Организовали раз товарищеский суд, меня судить, за то, что пью с уголовниками, будто бы это проступок какой».