Месть

Натолкнувшись на выражение «хозяин ремонтных работ», Коба нахмурился и даже прервал чтение шифровки. Он не любил, когда кого-то, кроме него, тоже называли хозяином, пусть и с маленькой буквы и в сочетании со словами «ремонтные работы». Хозяин в этой стране один, а хозяйчиков может быть много. Но Шуга был не силен в русском языке, и Коба простил ему использование такого слова не по назначению.

«Я решил найти Чугуева, чтобы с его помощью попытаться преодолеть заградительный кордон и узнать, куда же направилась Белочка. Он мог быть в своей столовой, и я направился туда. Заглянув в зал и отыскав глазами Чугуева, я обомлел: с ним за одним столом сидел Пылаев. Войти в зал я не мог, так как не имел соответствующего пропуска, и мне оставалось только дожидаться окончания их обеда. Я прождал ровно тридцать три минуты. Они, как назло, разговорились и не торопились выходить оттуда. Наконец оба вышли. Я знаком подозвал Чугуева и объяснил, что забыл у него позавчера одну тетрадь для записей. Чугуев предложил мне подняться к нему в кабинет. Мы поднялись на второй этаж, но ни охраны, ни Ремонтника, ни Белочки там уже не было. Я выглянул в окно: у подъезда уже не было и машины Ремонтника. Я, не найдя своей тетради в кабинете Чугуева и извинившись перед ним, бегом побежал на медицинский этаж. Белочка была в своем кабинете и принимала пациентов.

Не могу утверждать, что она встречалась именно с Ремонтником, но наличие таких совпадений насторожило меня, и я счел своим долгом указать на них. Я вернулся к Чугуеву, спросил его, видел ли он Ремонтника. Начупртяжмаша очень удивился моему сообщению о том, что Ремонтник был здесь полчаса назад. Он так этим обеспокоился, что даже хотел звонить по знакомым ему телефонам и все разузнать. Я сказал, что, видимо, обознался, но он все же позвонил в Мастерскую, и там ему сказали, что Ремонтник отъезжал домой пообедать и никакой поездки в управление им не планировалось. Чугуев даже посмеялся надо мной, но охранников я видел самолично, не могли же они развлекаться таким образом без хозяина…»

Коба, снова наткнувшись на это слово, даже выругался по-грузински.

— Остолоп! — проговорил он вслух, и в кабинет заглянул Поскребышев, удивленный тем, что Сталин сидит за своим столом, в то время как его все ждут во дворе, чтобы ехать в Зубалово.

Коба махнул рукой, и Поскребышев исчез за дверью.

«К сожалению, Хромой уже не работает в Мастерской, и я не смог выяснить, куда отъезжал Ремонтник, а расспрашивать других владельцев кабинетов на этом этаже не стал, чтобы не привлекать внимания. Хватит мне и чугуевского переполоха. Еще одна неприятная новость. Ремонтник в нашу спальню перевел своих охранников якобы по их просьбе, и мои гургурчики лопнули.

Буду ждать ваших распоряжений. Можно будет воспользоваться отпуском Ремонтника и возобновить гургурчики, но по этому поводу я пришлю вам свой план и скажу сразу, что осуществить его будет нелегко. Но решать вам. Мое предположение относительно встречи Белочки и Ремонтника вполне может быть моим воспаленным бредом, поэтому никаких выводов не делаю, а изложил лишь последовательно чистые факты».

Сталин несколько раз перечитал донесение и встревожился, вспомнив разговор с Берией. Этот хоть и дурак, но нюх у него, как у хорошей гончей. А Берия упомянул имя Кирова. Вот уж сюрприз так сюрприз. Жалко только, что все это размыто, ни у кого нет уверенности. А догадки для нежных барышень: на них раз посмотришь, они считают, что ты уже по уши влюбился. Кобе нужны железные факты. По догадкам в этой стране каждый второй контра и его надо к стенке ставить. Но провал с Хромым, которого Киров почему-то перебросил на другую работу, неожиданная поимка Мжвании с поличным, встреча Кирова с Ганиной — все легко выстраивается в одну цепь. Но тогда, бегло прочитав донесение, Сталин еще не до конца дал себя убедить, что Киров мог быть замешан в этой истории: он слишком доверял ему. Да и подумать об этом ему не удалось: в кабинет заглянул перепуганный Ворошилов.

— Коба, тебе плохо? — спросил он.

— Почему мне плохо? — не понял Сталин.

— Мы уже сорок минут во дворе ждем, меня послали узнать: едем мы или нет?..

— Едем! — Коба поднялся, спрятал донесение в сейф. — Из Грузии звонили, связь дали, я не мог им сказать: звоните завтра. Очень плохая связь у нас с Грузией, надо тебе заняться этим вопросом!..

— Почему мне? — не понял Ворошилов. — Наркомат связи штурмом взять требуется? — он улыбнулся.

— Хорошая мысль, — рассмеялся Коба, — запиши! На Политбюро, когда связистов чихвостить будем, напомнишь!

Тогда за этими шутками он даже забыл о донесении Шуги и спросил Кирова об этой истории с отравлением больше для собственного успокоения. Но от Кобы не ускользнул испуг, промелькнувший на лице собеседника. Видимо, Киров слишком хорошо знает подробности этой истории, вот что мог означать этот испуг, а следовательно, и встреча с Ганиной у него была. Скорее всего была.