Месть Акимити

— Чудо птиц, знающих сыновнюю почтительность, состоит в том, что их невозможно поймать, даже если желать этого и ставить сети. Совершенно невозможно поймать ястреба и орла. Несомненно, тот, кто родился человеком, но не повинуется своим родителям, будет проклят в этом мире, его постигнут семь несчастий[369], а выдержать такое очень трудно. Зато людям, знающим сыновнюю почтительность, Небо посылает счастье, семь несчастий отступают, появляются семь счастий[370]. О чём такой человек ни подумает, его желания тут же осуществляются. Его любят люди, в этой жизни он идёт к высшему просветлению, он спокоен и радостен, ему уготовано место на троне из цветка лотоса. По учению о Чистых землях путь такого человека ведёт в Чистую восточную землю будды Якуси или в Чистую западную землю будды Амиды, естественно, он обретает сверхъестественные силы и, конечно, молит Каннон о милосердии к нему.

От дыхания женщины веяло неземным благоуханием, воздух наполнился им, и исчезла граница между ночью и днём.

«Ну, пора начинать ткать!» — решила женщина.

Она сказала Сидзире:

— Этот дом слишком тесен, здесь невозможно ткать. Построй рядом ткацкое помещение.

Сидзира тут же взял неотёсанных брёвен и построил ткацкое помещение. Тогда женщина сказала:

— Пока я буду ткать, никто не должен ко мне входить.

Сидзира передал эти слова матери. Поздно вечером в этот же день какая-то молодая женщина пришла неизвестно откуда и попросилась на ночлег. Жена Сидзиры тут же впустила её в то помещение, где был станок.

Мать Сидзиры удивилась:

— Ты же говорила, что никто не должен входить в помещение со станком, а сама пустила какую-то женщину туда на ночлег.

— Эта женщина мне не помешает.

Обе женщины принялись ткать, и стал слышен необычный звук, ведь они ткали на станке-сокровище бодхисаттвы Каннон из двадцать пятой главы «Сутры лотоса благого закона». Пока они ткали, прочли с благодарностью все двадцать восемь глав «Лотосовой сутры», от первого до последнего свитка. Они работали двенадцать лун, не замечая границ между ночью и днём. И вот, наконец, женщина сказала:

— Всё, кончили.

Ткань была как доска для игры в го высотой в шесть сунов, длиной в два сяку, сложенная вчетверо. Женщина попросила Сидзиру:

— Возьми ткань и продай завтра на базаре в Оленьем парке[371] в Магадхе.

— А сколько просить?

— Проси три тысячи каммэ.

— Это же огромная сумма! Там обычно покупают и продают дешёвое полотно, — смущённо сказал Сидзира.

— Полотно, которое я соткала, — необыкновенное. На базаре в Оленьем парке должны быть люди, которые его оценят. Цену ни в коем случае не сбавляй. Отправляйся скорее на базар, народ уже собирается.

Сидзира взял полотно и ушёл. На базаре в Оленьем парке одни переспрашивали его со смехом: «Сколько-сколько?» — другие молча отходили в недоумении. Целый день Сидзира ходил туда-сюда с полотном в руках, но никому и в голову не приходило его купить. Сидзира задумался, он не ожидал, что так получится: придя на базар с этим полотном, он стал предметом насмешек. Он был так раздосадован, что решил возвратиться домой. По дороге он повстречал старца лет шестидесяти, с белой бородой, необыкновенной наружности, ехавшего на лошади пегой масти в сопровождении тридцати трёх человек. Ехавший на лошади старец спросил:

— Кто ты?

— Моё имя Сидзира, я ходил на базар в Оленьем парке продать полотно, но не нашёл покупателя, и теперь возвращаюсь, — ответил Сидзира.

— Я слышал о тебе. Покажи-ка полотно.

Сидзира протянул полотно всаднику. Когда тридцать три человека развернули полотно, его длина оказалось тридцать три хиро.

— О, это весьма редкая ткань! Я её куплю. Какова цена? — спросил старец.

— Три тысячи каммэ.

— О, такое дешёвое! Что ж, это нас устраивает!

Сидзиру пригласили следовать с ними. Все отправились на юг. И вот показались многочисленные башни. На основах из агата стояли столбы — круглые кристаллы. Лазуритовые стропила были покрыты перламутром и агатом. Такому можно без конца удивляться! Когда путники въезжали в ворота, сверху посыпались цветы, воздух наполнился звуками песен. У Сидзиры появилось такое ощущение, что он прожил уже долгую-предолгую жизнь, но его сердце молодо и он тут же забыл о возвращении домой. Старец доехал на лошади до края галереи, там слез и прошёл внутрь. Три человека вынесли три тысячи каммэ. «Ну и силачи!» — в испуге подумал Сидзира.

— Позовите сюда этого продавца полотна!

Сидзиру пригласили в гостиную, но от страха у него затряслись колени и он не смог сдвинуться с места. Когда его снова позвали, Сидзира стал подниматься по лестнице. Ему казалось, что он ступает по тонкому льду. Старец сказал:

— Выпей, это счастливое вино — Вино семи добродетелей.

Сидзира и прежде любил выпить, а сейчас, когда пригубил чарку, понял, что это вино со вкусом нектара Сладчайшая роса[372], и что оно выше всяких похвал, и его можно пить бесконечно, но старец предупредил:

— Больше семи чарок пить нельзя.