Месть Альбиона

— Там прохладно, мисс Мориер, а вы легко одеты.

— Ничего страшного, Питер. Я ненадолго. Просто глотну свежего воздуха за компанию с мистером Белозёровым.

— Позвольте, я принесу вам пальто, — настаивал заботливый лакей.

Сергей не понимал английскую речь, однако испытывал большое желание дать Питеру в челюсть и, наконец, вырваться на свободу. Тонкие пальцы девушки предупредительно сжали мужской локоть.

— Вы очень заботливы, Питер, благодарю вас, — произнесла Элен с очаровательной улыбкой. — Право же, всё в порядке. Откройте, пожалуйста.

Лакей со вздохом повиновался.

Выйдя из посольства, Сергей чуть не закричал от радости. Ещё двадцать минут назад он уже прощался с жизнью, а теперь спасён! И всё благодаря Элен…

Девушка стояла рядом, улыбалась и вытирала уголки глаз.

— Бегите, Сергей, не теряйте времени, — сказала она грустно.

— А вы?

— Я поднимусь к отцу. Надо ему всё рассказать, пока Фитч не пришёл в себя. Не каждый день в посольстве творится такой пандемониум… Сергей!

Она опустила глаза и прижала руку ко рту.

— Что, Элен?

— Мы больше никогда не увидимся, — с трудом сказала она. — Ну, вот так… Я знаю. Вспоминайте обо мне, ладно?

Она потянулась к Сергею, коснулась тёплыми губами его губ, согрела лёгким дыханием холодную щёку. И оттолкнула.

— Да бегите же! И не оглядывайтесь.

Но всё-таки, отойдя метров на десять, Сергей оглянулся. Элен смотрела вслед, и столько печали было в её лице, что сердце зашлось от внезапной тоски. Сергей невольно замедлил шаг. Словно в ответ на его нерешительность девушка покачала головой, — отвернулась. В этот момент посольская дверь распахнулась настежь, и на пороге возникла мисс Канингем. Вот ведь, в каждой дырке затычка… Всплеснув руками, мисс Канингем сорвала с себя шаль и заботливо укрыла плечи Элен. При этом она что-то энергично кудахтала, сердито поглядывая в сторону Сергея. Элен взялась за дверную ручку, и через мгновение красная блузка скрылась за посольской дверью. Вот и всё…

— Сергей Васильевич!

К Белозёрову быстро шёл неприметный человек в тёмном пальто.

— Вы кто? — спросил Сергей хмуро.

— Я от Ефимова. Ждал вас.

— Ждали?

— Ну да. Собственно, я ещё с утра подъехал к посольству вслед за вами. Ефимов велел ждать, и, если до пяти вечера вы не выйдете, сообщить ему. Ну, слава богу, вы появились.

— Воистину слава… — сказал Сергей. Давила внезапная усталость, сил ни на что не было. Даже ноги слушались плохо.

Твёрдая рука незнакомца поддержала его.

— Пойдёмте, у меня тут недалеко карета. На вас лица нет. Случилось что-нибудь?

— Ещё как случилось…

— Тогда сразу едем к Ефимову!

Глава восемнадцатая

Бесспорно, и Победоносцев, и Черевин относились к ближайшему окружению императора. Однако на доклад к Александру вместе ходили крайне редко, — уж очень ведомства разные: один занимался государственной политикой, другой безопасностью самодержца. И если нынче они вошли в императорский кабинет рука об руку, то лишь потому, что английское дело объединило в себе оба направления.

В гатчинской резиденции всё шло своим чередом. Высочайший стол, свидетельствуя о работоспособности хозяина, был завален бесчисленными документами, — как всегда. Но сейчас Александр, оставив бумаги, сидел в кресле и внимательнейшим образом слушал Константина Петровича и Петра Александровича. При этом, чем дальше, тем больше хмурился, бросал короткие реплики, курил папиросу за папиросой.

— Вот, значит, как… — негромко, словно размышляя вслух, произнёс, когда Победоносцев закончил доклад. — Мало им, что прадеда Павла убили, теперь ко мне подобрались…

Ни тени страха в голосе императора не было. Констатация, и только. Пройдя Русско-турецкую войну, он знал цену опасности и умел встречать её со спокойным мужеством. Сейчас он скорее испытывал гнев и омерзение сильного человека, у ног которого ползает норовящий укусить гад. И где? В собственном доме… Подняв голову, пытливо взглянул на сподвижников.

— И всё-таки хочу ещё раз убедиться, что ошибки нет. Иллюзий насчёт англичан отродясь не питал, о судьбе прадеда знаю, но всё же… Почти девяносто лет прошло. Неужели ничего не изменилось?

— А что могло измениться, государь? — ответил Победоносцев вопросом на вопрос. — Пальмерстон[4] ещё тридцать лет назад в палате общин сказал на весь мир: «У нас нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов. Вечны и постоянны наши интересы, и наш долг — следовать этим интересам».

— Прямо наизусть выучили…