Месть амазонки

— Что будем с ней делать? — растерянно спросила Лин.

— Придется одеться и сходить на задний двор.

— Зачем?

— Хочу голову ей отсечь. На всякий случай. Не верю я, что она здесь случайно оказалась. Слишком уж большая.

— Я с тобой, — подскочила Лин и бросилась к своим вещам.

Дав ей собраться, Тигр осторожно бросил змею посреди комнаты и начал одеваться, оставив девушку следить за рептилией. Натянув штаны и сапоги, Тигр застегнул пояс и, ухватив змею за шею, сразу позади головы, решительно вышел из комнаты.

Подойдя к старой колоде, на которой когда-то рубили мясо, воин выхватил кинжал и, бросив змею, одним движением отрубил ей голову. В этот момент Лин показалось, что в мертвых глазах гадины сверкнуло странное, темное пламя.

— Ну вот и все, — облегченно вздохнул Тигр, пинком отбрасывая голову рептилии в сточную канаву.

— Надеюсь, что так, — кивнула в ответ Лин.

В этот момент из конюшни раздались злобное ржание, глухой удар и вопль боли. В ту же минуту чье-то тело, проломив ветхие ворота, вылетело во двор и плюхнулось в лужу, расплескав жидкую грязь. Из конюшни послышались ругань и очередное злобное ржание жеребца.

— Похоже, мой жеребенок с кем-то воюет, — усмехнулся Тигр и молнией метнулся в конюшню.

Дернувшись было следом, девушка сделала несколько шагов, но остановилась, решив, что для двух таких гигантов, как Тигр и Сапсан, в конюшне слишком мало места. Она не ошиблась. Из конюшни послышались смачные удары и крики боли. Спустя пару минут в воротах появился Тигр, держа в каждой руке по безвольно висящему телу.

Без долгих церемоний швырнув тела в грязь, воин моментально скрутил обоих их же веревкой и присел над третьим, вылетевшим во двор вместе с воротами. Внимательно осмотрев тело, воин выпрямился и, чуть качнув головой, с сожалением произнес:

— Готов. Сапсан лупит так, что не всякий медведь выдержит. Ребра проломлены.

Развернувшись, он снова прошел на конюшню. Прислушавшись, Лин поняла, что воин тихо уговаривает коня успокоиться. Вернув жеребца в денник, Тигр закрыл дверь и осмотрелся. Подобрав с полу мешок, он вышел во двор и недолго думая вывалил его содержимое на землю.

Выдернув из держателя над дверью факел, он внимательно осмотрел содержимое мешка. В мерцающем свете факела Лин разглядела странной формы недоуздок, моток веревки и несколько мешочков. Тем временем воин без лишних церемоний принялся в них заглядывать.

Осмотрев, понюхав и даже попробовав на вкус найденные там травы, Тигр сплюнул и, ухватив ближайшего конокрада за шкирку, макнул его головой в поилку для скота, полную дождевой воды. Ответом на это действие стал кашель и хрип запаленной лошади. Убедившись, что конокрад очухался, воин бросил его на землю и, наступив сапогом на живот, мрачно спросил:

— Ну и какой сын шелудивого верблюда надоумил вас украсть моего коня?

— Мы ничего не крали, — прохрипел конокрад, — просто от дождя в конюшне прятались.

— Ага, так я тебе и поверил, — усмехнулся Тигр. — Я в вашем мешке уже порылся. С тем набором, что я там нашел, вас смело можно сдавать стражникам как настоящих конокрадов. И не говори мне, что у вас денег не было, чтобы дождь в харчевне переждать, — добавил он, ловко обыскивая лежащего.

Воин оказался прав. Щегольской кошелек конокрада выдал целую пригоршню серебра. Передав деньги подруге, Тигр снова придавил конокрада к земле и задал следующий вопрос.

— Так ты говоришь, что в конюшню погреться зашел? А зачем тебе тогда нужно было коня из денника выпускать?

— Не выпускали мы его! — попытался возмутиться конокрад. — Он сам вышел и на нас бросаться начал.

— Вот как? Не выпускали значит? А хочешь я расскажу тебе, как на самом деле все было? — склонился к лежащему воин, зловеще поигрывая кинжалом. — Вы решили выкрасть моего коня, но, зная, что это боевой жеребец, как следует подготовились. Взяли сушеную белладонну, маковую солому и даже шипы недоуздка цикутой смазали.

Понимаешь, Огонек, если развести в воде белладонну, или добавить в сено маковой соломы, то съевшая или выпившая это лошадь будет полусонной. Вялой. Тогда можно будет на нее недоуздок надеть и тащить за собой куда угодно. Она даже ржать не будет. Шипы с цикутой в морду упираются. Больно. А цикута еще дурману прибавляет. Так и уводят. Только они не знали, что я своего коня овсом кормлю, а ведро с водой, всегда в дальний угол денника ставлю.

Не хотели они к боевому жеребцу в денник лезть. Вот и решили выпустить. Побродит конь по закрытой конюшне и обратно в денник на солому вернется. А они тем временем успеют в воду своей дряни насыпать. Да не учли ребятки, что боевой конь рядом с собой посторонних не терпит. И только хозяина слушает. Вышел Сапсан и того первым приложил. А этих в угол загнал. Там я их и нашел.

— Похоже, ты и сам этим делом промышлял, — мрачно отозвался конокрад.

— Нет. Я с самого детства коней водил. Наших скакунов по всей степи знали. И коня этого я вырастил сам. Один. Кто вас послал? Чьи слуги?

— Конюхи городского головы, — мрачно ответил конокрад. — Убьешь нас, сам на плахе окажешься.