Месть Аники дес Аблес

Нас и за общий забор, окружающий поселение, пускать не хотели, отворили ворота только после того, как Диего предъявил ногу несчастного мага, три раза поклялся в мирных намерениях и отсутствии злого умысла, пять раз выругался и, наконец, предъявил какой-то знак, прибегнув, очевидно, к имени и власти царя. При этом, как мне показалось, на нас с Ашшем он покосился чуть ли не воровато, явно жалея, что пришлось раскрыть карты раньше времени. Впрочем, я ничего и не поняла, да и мой Господин давно уже просветил, кто такой этот Диего — глава местной тайной службы. Возможно, я даже чувствовала бы себя польщённой подобным вниманием — как же, сам Диего Альдерес изменил свои планы ради меня и не поехал в Ликонское королевство… вот только мне хватало ума и инстинкта самосохранения, чтобы вместо этого бояться.

Лекаря в деревне не оказалось, об этом нам сообщили сразу, как только согласились впустить, и теперь уже начал ругаться до этого мужественно державшийся маг — перенести ещё полдня, вернее, уже полночи перехода до другой деревни ему совершенно не улыбалось. Я делала вид, что не слышу неподобающих в дамском обществе слов, ведь в военном училище услышишь ещё и не такое, а мага мне было жалко. Ашш просто разыграл его несчастную ногу, как очередную фишку на своём игральном поле, я даже, наверное, понимаю, почему мой Господин выбрал именно эту жертву — маги редко утруждают себя физической подготовкой в той же мере, что и простые, неодарённые вояки. Слишком полагаются на свою магию, так что самым слабым наездником в нашем отряде был как раз бедный Паоло. И я не была бы собой, если бы не крутилась у меня в голове мысль — а что, если бы самым слабым всадником была я?..

Диего, кажется, своего мага также жалеет, а может, устал просто, как и все, но так или иначе ночевать решил здесь, отправив третьего в другую деревню за целителем или хотя бы знахарем. Если Паоло повезёт, то к утру будет ему квалифицированная медицинская помощь, а пока он перебивается своими травками, снимая боль. И даже уже почти не ругается во время переходов от одного дома к другому — нас никуда не хотят пускать. В общем-то, это очень даже объяснимо, какими бы мирными намерениями ни прикрывался Диего, у нас отряд из четверых молодых и явно не самых мирных мужчин, и одна крайне подозрительная женщина, вообще неясно, как к ним затесавшаяся. Но удача нам всё-таки улыбается, причём, что неожиданно, в одном из самых больших и крепких домов. Его хозяйка — пожилая, миловидная женщина, неожиданно приветлива с нами, причём она так строит фразы и так произносит некоторые слова, что мне чудится в ней совершенно не деревенское воспитание. Кажется, я начинаю понимать, что имел в виду Диего, когда говорил обо мне, ставя под сомнение моё простое происхождение. Это что-то совершенно необъяснимое и неуловимое, на грани восприятия — если взять отдельно любое слово, фразу, жест — ничего особенного, всё вполне обыденно и вписывается в легенду, но вместе всё создаёт совершенно другое впечатление.

Странно, но в доме у нашей радушной хозяйки нет никого, кроме неё самой. Ни мужа, ни сына, ни каких других помощников или хотя бы помощниц. Может быть, у неё кто-то пропал из близких, и она совершенно не держится за эту жизнь, поэтому и пускает кого ни попадя ночевать? У неё даже находятся для нас две комнаты, так что одна по праву моя, и, надеюсь, Ашша, не может же он оставить меня одну, без охраны, в посёлке, где пропадают люди, и в доме, где сами по себе скрипят ставни и разбиваются зеркала?

Зеркало и правда разбилось само. В комнате, которую мне отвели, стоило бросить взгляд на своё отражение, как большое, с меня ростом зеркало, покрылось трещинами и рассыпалось на мелкие кусочки. Я подняла вопросительный взгляд на стоявшего рядом Ашша, он посмотрел в ответ очень серьёзно и предостерегающе. Видимо, спрашивать ничего нельзя?

— Ох, — сказала я, всплеснув руками. — Какая неожиданная жалость.

— Да, моя Госпожа, — согласился мой спутник, наблюдая, как испаряются осколки. — И в самом деле, неожиданная жалость.

— Как же я теперь? Без зеркала… — снова вздохнула я, совершенно не представляя, о чём ещё можно говорить, и как себя вести. Шпиона, как мы все уже выяснили, из меня не вышло и вряд ли выйдет.

— Оно не выдержало Вашей красоты, моя Госпожа, — почти серьёзно предположил Ашш, обследуя остальные вещи в комнате. Я следила за ним взглядом, замерев всё так же в центре и ожидая, что сейчас вот ещё что-нибудь, стоит мне на него посмотреть, рассыплется в пыль. Но нет, ничего подобного.

— Почему моей? Может быть, Вашей, — печально сообщила я, пытаясь пригладить выбившиеся за день пути волосы. По итогам осмотра больше ни одна вещь не пострадала.

Спорить Ашш не стал, молча пожал плечами и вышел, чтобы вернуться через пару минут с двумя вёдрами — горячей и холодной воды. Для меня. Чтобы я могла умыться с дороги и вообще…