Месть демонов (СИ)

Я экспериментировал с холодными тонами: бирюза, аквамарин, циан, лазурь и еще около сотни оттенков причудливо переплетались, образуя временами гармоничную, а временами резкую и угловатую картину. Я не пытался создать что-то великое, а просто хотел передать свои чувства, не всегда гладкие и красивые.

Работа захватила меня целиком. Одна за другой исчезали мысли, вплетаясь в палитру оттенков и становясь её частью. Обретая воплощение, они отпускали меня, переставали мучать… чтобы через какое-то время нахлынуть опять.

Но это будет потом. А сейчас я позабыл обо всем и наслаждался свободным полетом фантазии. Никогда не думал, что создание картины может так сильно повлиять на сознание. Хотя, если бы я не был так сильно подавлен, наверное, этого бы не случилось. Не даром ведь говорят, что истинные шедевры создаются на пике тяжелых переживаний. Ведь искусство — это прежде всего воплощение ощущений, эмоций и мыслей, а уж потом пресловутая техника.

На одной технике работу не сделать шедевром, теперь я был в этом уверен. Создатель может быть мастером, но если он не оставит в своем детище частичку души, это будет просто хорошо сделанная работа. Такую вещь легко продать богачам, что кичатся своею библиотекой, но при этом едва ли прочли их неё хоть одну книгу; богачам, что покупают картины, чтобы только удивить свое окружение.

Да, на таких вещицах можно неплохо заработать. Но не больше. Истинный шедевр — это не техника и аккуратность. Шедевр — это отпечаток души. Шедевр не создать на заказ. Никогда. Они всегда возникают спонтанно и едва ли зависят от воли создателя. Шедевр не может понравиться всем, в отличие от качественной, созданной на продажу работы. Шедевр уникален и неповторим. Технику можно скопировать, а эмоции и чувства — никогда.

Я смешивал цвета и наносил их на поверхность «Экстрима», заведомо зная, что если людям понравится композиция, и они попросят её воссоздать, я откажусь. У меня не выйдет этого повторить, как бы сильно я ни старался.

Я чувствовал, что создаю шедевр. Наверно, впервые за всю мою жизнь. Это занятие так увлекло меня, что я не мог остановиться и все накладывал новые штрихи и пятна поверх старых, так что цветовая гамма все время менялась.

Мне казалось, я могу играть с красками вечно, но, разумеется, только казалось. Настал момент, когда я почувствовал, что мне больше нечего привнести в картину. Я уже выразил все, что мог.

Закрыл приложение и вышел на улицу: было интересно поглядеть на результат этого короткого забытья со стороны.

Увиденная картина ошеломила. Я никогда не учился ремеслу художника, и рисовал только в детстве, но сейчас результат превзошел все мои ожидания.

Рисуя, я не стремился создать какие-то образы, это вышло само собой: где-то поверхность «Экстрима» походила на вечернее небо, где-то навевала мысли о штормящем океане или заснеженных горных вершинах. На первый взгляд — простая цветовая палитра, а присмотришься — целый мир.

Обойдя корабль пару раз и вдоволь налюбовавшись его новой расцветкой, я возвратился в салон и завел двигатели. Сырая осенняя ночь не располагала к долгим прогулкам, да и хотелось как можно быстрее покинуть Зару — планету, с которой у меня связано так много горьких воспоминаний.

Похожие ощущения у меня были, когда я улетал, передав бразды правления в руки Джареда. И это стало одной из моих страшных ошибок. Хитрый Компьютер лишь притворялся добрым и понимающим, на деле же он хотел захватить над нашим миром тотальный контроль. И я по доброй воле передал галактику в руки бесчувственного кибернетического тирана. А вдруг я и сейчас поступаю не лучше? Вдруг с Рэем получится так же?

Эта мысль заставила меня вздрогнуть и обеспокоенно прикусить губу. Я обязан был подумать об этом раньше! Что, собственно, дает мне право безоговорочно верить человеку, который в прошлом не раз показывал себя не с самой лучшей стороны?

Все-таки права была Фригга, когда сказала, что стоит кому-то проявить по отношению ко мне доброту, как я тут же забываю о его былых прегрешениях. Что, если Ученый, уже успевший изучить мой характер как свои пять пальцев, просто этим воспользовался? Что, если он никогда не испытывал ко мне ни жалости, ни сострадания, а я поверил ему, словно малый ребенок?

Все-таки Рэй слишком сложен и неоднозначен. Наверное, я никогда не смогу понять его до конца. Порой мне казалось, что я понимаю его, но скорее всего только казалось.

Нет, я не мог прочесть мысли Рэя и узнать, что у него сейчас на уме. И все же пришлось ему довериться, на свой страх и риск.

Бывают такие моменты, когда приходится закрывать глаза и делать шаг в неизвестность. Возможно, ты свалишься в бездонную пропасть, а может, попадешь в другой мир… Ты не узнаешь, что там, после этого рокового шага, пока не рискнешь. А рискнуть придется в любом случае: замешкаешься, и земля сама уйдет у тебя из-под ног.

— Не подведи меня, Рэй, прошу, — одними губами прошептал я, глядя в лобовое стекло. — У меня больше никого не осталось. Совсем.

***