Месть. Книга 2. Печать Раннагарра

— Мы потратили столько сил и времени, чтобы сохранить жизнь тем детенышам, которых болезнь еще не успела смертельно поразить. Если вы не позволите сжечь зараженные яйца и мертвую королеву, гниль будет и дальше отравлять воздух и сведет все наши усилия на нет. Ваше потомство опять окажется под угрозой, а следом за ним — зараза перейдет на вас. Вы все погибнете, — Касс выразительно посмотрел на возлежащую на своей кладке матку. — Она до последнего вздоха пыталась защитить всех вас, не подпуская к зараженному хранилищу, не делайте ее смерть бесполезной жертвой. Объясни это своим сородичам, — не разрывая зрительного контакта с монстром, пророкотал герцог.

Существо, тяжело вздохнув, повернулось к внимательно следившей за каждым его движением толпе зургаров и, высоко вскинув морду, издало высокий дребезжащий звук, потом еще один, и еще один, сливая свое дыхание в протяжный, тоскливый вой.

Тишина навалилась внезапно, вязко укутывая в свои объятия, как и мрак упавшей на землю ночи. Белые твари, застывшие на своих хвостах, казались мраморными статуями, причудливо выросшими из земли по какому-то одному Всевидящему понятному замыслу.

Медленно, словно отлив во время полнолуния, зургары стали по кругу отползать в стороны, освобождая дорогу людям герцога.

Касс взял факел у одного из воинов и протянул его скорбно замершему рядом с ним зургару:

— У нас говорят — души умерших улетают к звездам и с высоты небес смотрят на нас, освещая наш жизненный путь своей любовью и теплом. Не думаю, что души зургаров чем-то отличаются от человеческих.

Существо тихо пискнуло, слегка склонив морду, а затем, подняв клешню, осторожно положило ее на плечо Касса.

— Не стоит благодарности, — грустно улыбнулся Касс, по-дружески похлопав ладонью по уродливой конечности зургара. Тот, взяв из рук Ястреба факел, подполз к сложенному костру, поджигая одну из разложенных по кругу вязанок хвороста.

Пламя жарко лизнуло тонкие ветви, заскользив по ним гибкими алыми языками. Зургар отполз в сторону, передав факел другому тревожно наблюдавшему за действом сородичу. Молчаливо и торжественно зургары, один за другим, подползали к погребальному костру, поджигая его со всех сторон, провожая в последний путь свою мертвую королеву.

Оливия с грустью смотрела, как огонь пожирает погибшее потомство и мать зургаров, понимая, что больше не испытывает отторжения и ненависти к этим существам. Ее ладони неожиданно коснулась ладонь стоящего рядом Ястреба, и, прежде чем она успела что-то понять, мужчина осторожно захватил в плен ее пальцы, переплетая со своими.

Огненный вихрь взвился до небес, окрасив холодный сумрак ночи жарким багрянцем. Тысячи золотых искр, отделившись от костра, взлетели в ночную высь яркими сияющими точками. Они поднимались все выше и выше, пока их полет не потерялся в чернильной мгле, затмеваемый мерцающим светом далеких звезд. Заворожено запрокинув морды вверх, зургары смотрели на ярко вспыхнувшую на небосводе звезду, очевидно, видя в ней свою королеву. Еле слышно вздохнув, Оливия крепче сжала удерживающую ее ладонь руку мужа, понимая, что он только что сделал невозможное: облегчил совершенно чуждым ему и странным существам боль потери; сотворил легенду, заставив поверить зургаров в то, что умирая, их души отправляются к звездам.

Слегка повернув голову, охотница задумчиво разглядывала сосредоточенное и спокойное лицо мужа, словно видела его впервые. В каком-то смысле так оно и было. Впервые, скользя внимательным взглядом по четкому профилю мужчины, Оливия видела сквозящее в каждой его черточке истинное благородство и врожденное великодушие.

Позже, сидя рядом с ним в пещере у костра, девушка не могла отделаться от ощущения, что пристально следит за каждым его жестом и словом. Что-то незримо и бесповоротно менялось в ее отношении к тому, кого она так долго считала монстром и чудовищем. Мужчина, заступавшийся за беззащитных сестер и детей, усыновивший Лэйна, пожалевший зургаров, до которых никогда и никому не было дела, рисковавший своей жизнью ради друзей — не был ни монстром, ни чудовищем. Он был смелым и решительным воином, честным и благородным вельможей.

Тот, кто неслышно приходил по ночам и ложился рядом, пытаясь согреть ее своим теплом, был внимательным, заботливым, чутким мужчиной, и Ли никак не могла понять — почему, почему и за что он так страшно ее обидел… Как мог так поступить с ней? И что-то, сидящее глубоко внутри, словно отвечая на ее вопросы, тихо нашептывало, что гнев и слепая ярость — плохие попутчики для любого, даже самого порядочного и достойного человека. Ведь если бы роковой выбор каменного дракона не остановил ее сай, метящий в самое сердце герцога, то не было бы сейчас ни этого спасенного потомства зургаров, ни этой пещеры, ни этих мыслей, бередящих душу и поселяющих в ней сомнение и необъяснимую муку. И, возможно, она так никогда и не узнала бы жестокой и чудовищной правды, навсегда изменившей ее жизнь.