Месть Лисьей долины

– Для деловых партнеров нашей семьи была выгодна смерть Бориса. Наш средний брат был желчным, властным, авторитарным и очень несговорчивым человеком. Я любил Бориса, но поверьте, то, что я говорю, истинная правда. Для господ типа Ващенко или Базарчука куда проще вести дела с Аркашей. Наш младший, как вы уже успели заметить, – натура увлекающаяся. Человек воздуха, как говорится.

Павел Станиславович взял недопитый стакан и залпом опрокинул в рот. Ох, пусть там разбавленный коктейль, но чтобы так хлестать джин, надо много лет тренироваться… Шкарпетка стрельнул глазами на дверь, но все было тихо, и маленький мужчина продолжал:

– Единственное, чего не терпит наш младшенький, – это быть вторым. Ему необходимо достигать призовых высот в любом деле. Он и спортом занимался, и на скрипке играл, а теперь вот крутого бизнесмена из себя изображает. Поразительно, но ведь добивается отличных результатов, шельма! По прыжкам в высоту у него было звание мастера спорта, со скрипкой он ездил на фестиваль в Прагу, и это в советские-то времена! Жаль только, что ему быстро все надоедает. А был бы знаменитым скрипачом или известным спортсменом.

Тут Павел взял недопитый стакан племянницы и прикончил и его тоже. Щеки музыканта порозовели, глазки заблестели. Мне показалось, или язык старшего из братьев Горенштейн слегка заплетается?

– Что ж, главное, что сейчас Аркадий успешный человек, глава семейного бизнеса. – Я щедро плеснула масла в огонь братской неприязни и соперничества.

– Да, но никто не знает, какой ценой, – пьяно хихикнул Шкарпетка.

– Простите? – нахмурилась я.

Слова прямо-таки пузырились на губах Павла, я видела, как маленькому мужчине не терпится поделиться со мной своей тайной. Я сделала нарочито незаинтересованное лицо, и Шкарпетка не выдержал:

– Я уже говорил вам, Евгения, что наш младшенький терпеть не может быть вторым? Так вот. Он готов на все, чтобы стать номером первым. Ради этого он и убил Бориса.

Я во все глаза смотрела на нетрезвого музыканта. Кидаться подобными обвинениями – это уж слишком!

– А, вы мне не верите? – грустно проговорил Павел. – У меня нет доказательств, но я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки. Простите, я что-то устал…

Маленький мужчина откинулся на спинку дивана и через минуту уже мелодично храпел.

Я вернулась к дому. Вечер был по-летнему теплым, вся семья собралась за ужином в столовой на первом этаже. Сквозь распахнутые окна я видела затылки Анны и Вадика, изящные профили сестер. Аркадий сидел ко мне лицом, и я не могла оторвать от него взгляда. Горенштейн казался таким оживленным, таким обаятельным. Неужели этот человек хладнокровно убил собственного брата и его ни в чем не повинную жену, мать девочек? Нет, не верю! Однако, кажется, его брат Павел убежден, что так все и было… А кто знает Аркадия лучше, чем его старший брат? Однако нынешний глава семьи так любил племянниц! А ведь девочки были в одной машине с родителями. Лиза и Тина выжили каким-то чудом. Если Аркадий виновен, как он может каждый день видеть эти рыжие головки за своим столом, обнимать сестер за плечи, поздравлять их с днем рождения и выбирать подарки… нет, это клевета! Этого просто не может быть.

Однако Павел сказал мне: «Я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки». Подобными обвинениями не бросаются, эти слова не объяснить ни ревностью, ни завистью. Для таких страшных обвинений должны быть основания…

Я не стала заходить в дом, до самого конца ужина простояла под окном, никем не замеченная. Вскоре вся семья вышла проводить Аркадия. Горенштейн был весел и беззаботен.

– А, Евгения, вот вы где! – воскликнул он, увидев меня. – Оставляю моих дорогих девочек на вас. Заботьтесь о них как следует.

– Вы уезжаете? – спросила я, лишь бы не молчать.

– Да, девочки дали мне совет немного отдохнуть и развеяться, так что я пройдусь на «Счастливчике» до Зеленой Косы и обратно. Переночую на яхте.

– Дядя, мы тебя проводим до пристани, можно? – вкрадчиво спросила Тина. Аркадий потрепал ее по рыжим волосам и засмеялся:

– Разве я могу в чем-то отказать моим лисичкам?

Дядя и племянницы неторопливо зашагали к пристани. Я поспешила за ними. Уже смеркалось, платья девушек и рубашка Аркадия белели в синеватых сумерках. Анна и Вадик остались стоять на крыльце. Я обернулась и поймала напряженный, полный неприязни взгляд Анны. Женщина куталась в свой неизменный кашемир, как будто ей было холодно.

Яхта была готова к отплытию. На борту горели огни, сходни опущены, ожидая хозяина. Аркадий помахал девочкам и легко взбежал по трапу. Белокурый матрос Алекс спустился на причал и убрал сходни. Судя по всему, Аркадий ни с кем не собирался делить удовольствие от прогулки на яхте.

«Счастливчик» медленно выходил из залива. Лиза подошла, встала рядом со мной и облокотилась на металлические перила.

– Ненавижу прощаться, – неожиданно проговорила девушка. – Всякий раз кажется, что это навсегда.