Месть Лисьей долины

Но переживать по поводу того, что еще не случилось, я не привыкла. Отложив мысли о предстоящем скандале в дальний уголок сознания, я направилась к дому. В этот момент мое внимание привлек свет. Источник его находился в домике у бассейна. Стараясь ступать тихо, я прошла по плиткам к знакомой двери. Изнутри донеслись выстрелы и сдавленные рыдания. Кажется, Павел Станиславович вернулся домой!

Неожиданно свет в домике погас. Я видела, как за стеклянной стеной скользнула тень человека, крадущегося к двери.

– Павел Станиславович, добрый вечер, – негромко произнесла я.

– Евгения! Слава богу, это вы! – воскликнул хозяин домика, появляясь на пороге.

– Я могу войти?

– Прошу вас! Вы не представляете, как я вам рад!

Вспыхнул свет. Я переступила порог. Видимо, горничная уже успела убрать беспорядок, устроенный Тиной, – ни грязных стаканов, ни полных пепельниц. В домике царила идеальная чистота, немного подпорченная одинокой бутылью джина.

Маленький мужчина выглядел постаревшим, погасшим. После больницы Павел как будто сделался меньше ростом, и его редкие, зачесанные назад волосы окончательно поседели.

– Что происходит, Евгения? – растерянно моргая, спросил меня старший из Горенштейнов. – Анна даже не захотела со мной разговаривать! Обвинила в том, что я плохо влияю на девочек, особенно на Тину. А Вадим даже не поздоровался, представляете?

– За время вашего отсутствия кое-что произошло, – вздохнула я. – Но сейчас уже все в порядке. Если сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать такими словами.

– О чем это вы, Евгения? – не глядя на меня, спросил маленький мужчина. Павел принялся бесцельно переставлять стаканы на столе.

– Я все знаю, Павел Станиславович, – произнесла я. Каждое слово падало в тишину стеклянного дома, как капля воды из неисправного крана – прямо по нервам. – Знаю, кто убил вашего среднего брата и по какой причине.

Маленький мужчина молчал, тяжело дыша. Интересно, насколько хорошо его подлечили в больнице. Как бы его не сразил очередной сердечный приступ… Но мне не было жаль этого человека.

– И вы тоже это знаете. Всегда знали.

Павел поднял на меня полные слез глаза и тихо произнес:

– Вы жестоки. Я слабый, мягкий человек. Такая ноша мне не по силам.

– Ваши артистические наклонности не помешали вам в течение шести лет скрывать правду от девочек, – сказала я. – Они прибегали к вам поплакаться. Доверяли свои детские секреты. А вы лгали им все это время.

– Я не мог! – наконец вспылил Шкарпетка. – Мы все – и девочки, и я сам – целиком зависели от Анны и Аркадия. Это страшная женщина…

– Простите?

– Это она толкнула моего брата на убийство! – задушенным шепотом выдал тайну Павел. – Она как леди Макбет. Аркашка был слизняк, сам бы он никогда не решился на такое. За него всегда, всю жизнь решения принимал кто-то другой. Он сидел и покорно ждал, какую кару назначит ему брат за растрату. Я уверен: это Анна предложила… выход из положения.

– Вы… уверены?

– Доказательств у меня нет, – скривился Павел, – да я и не собираюсь вступать с этой страшной женщиной в открытую борьбу. Я стар, болен и слаб. Знаете, зачем Анна устроила музей из комнат Бориса и Танечки?

– Мне она объяснила это так, чтобы близнецы помнили о родителях.

– Ничего подобного! – оскалил зубы Шкарпетка. – Это сделано специально для Аркадия! Чтобы напоминать мужу – вот, смотри, он хотел тебя вышвырнуть, но мы устранили его. Мы справились, мы оказались сильнее! Он шесть лет как лежит в могиле, а мы живы и процветаем!

Жутковатая мотивация, но, пожалуй, это похоже на Анну.

Я почувствовала, как учащается пульс. Перед глазами у меня всплыла сцена на кладбище. Вот Лиза говорит речь на могиле опекуна, и речь эта звучит настолько странно, что присутствующие чувствуют себя неловко и опускают глаза. Что сказала девушка? «Наш дядя был замечательным человеком. Все вы знаете, каким он был – добрым, щедрым, ярким. Думаю, многие из вас вели с Аркадием Станиславовичем дела, и знаете, что он был очень честным. Он любил своих друзей и был готов последнюю рубашку отдать любому, кто попросит. Каждый из вас может вспомнить только хорошее о нем. Но для нас с сестрой дядя был не просто опекуном. Он заменил нам погибшего отца, вырастил нас, воспитал. И всем, что у нас есть, мы с Тиной обязаны только ему». Да, именно так. Ни словом не упомянула Анну! Вот гости и переглядывались. Это была попытка косвенного обвинения, и Анна не могла этого не понимать.

– Скажите, Павел, как, по-вашему, близнецы не догадываются о том, кто виновен в гибели их родителей? – озабоченно спросила я.

Горенштейн опустил глаза. Так, понятно.

– Кому вы сказали? Павел, кому из девочек вы рассказали правду и с какой целью?

Я подавила желание взять Шкарпетку за плечи и как следует потрясти.

– Я не знал, – забормотал маленький мужчина. – Я не думал, что это приведет к таким последствиям…

– Будучи под градусом, вы проговорились Тине?