Месть Медеи

Дамы и в самом деле выглядели так, словно пришли на показ модной одежды. Одна красовалась в маленьком черном платьице чуть повыше колен, поверх которого была кокетливо накинута белах меховая горжетка. На другой был строгий черный шерстяной костюм, зато многочисленных украшений на шее и руках было столько, что дама слегка напоминала новогоднюю елку. Да и сама вдова в элегантном трикотажном темно-фиолетовом миди-платье держалась с поистине королевским достоинством, временами сдержано улыбалась подругам уголками губ, и вовсе не выглядела убитой горем.

Тем временем камера переключилась на невысокого толстяка с большой плешью в полголовы. Толстяк, в отличие от элегантной вдовы, сильно нервничал, опасливо оглядывался по сторонам и ежеминутно утирал дрожащей рукой выступающий на лысине пот.

— Это Семен Семанович, компаньон Семибаева, пока наш главный подозреваемый. — пояснил Оскар. — Смотри, как нервничает!

Камера вновь проплыла мимо группы родственников покойного и остановилась настоящей чуть в стороне от них высокой фигуре женщины, одетой в длинную темную юбку и серую кофту. Ее голова была повязана черным платком так, что разглядеть лицо было почти невозможно. Платок полностью закрывал брови и часть подбородка, оставляя открытым лишь середину лица. Невозможно было определить даже то, мужчина или женщина перед нами. Я вопросительно посмотрела на Оскара, но он нажал на «Паузу», зафиксировал изображение на экране и загадочно молчал. Маша тоже внимательно смотрела на пленку, но вопросов не задавала.

— Оскар, кто это? — не выдержала я.

— А вот эту гостью, как выяснилось, никто из собравшихся не знает. Но, поскольку она уверенно прошла внутрь и присоединилась к родне, все и решили, что это очередная скорбящая родственница. Учитывая восточные корни покойного, наличие родственницы, закутанной в платок, никого не удивило. А сама родня приняла ее за какую-то знакомую вдовы.

Оперативникам так и не удалось выяснить, общалась ли незнакомка хоть с кем-то из собравшихся. Она вошла в крематорий вместе с толпой, и тихо, по-английски удалилась в тот момент, когда труп ожил, оператор чуть не помер от ужаса и никакая съемка, разумеется, уже не велась.

— И что, нет никакой возможности узнать, кто эта женщина? — я не поверила своим ушам. — Да уж, в вашем управлении собрались редкие профессионалы!

— Не каждый день они сталкиваются с зомби. — мягко ответил Оскар. — Тут у любого профессионала крыша поедет.

Остаток вечера мы втроем провели в архиве МВД, изучая подшивки старых газет. К сожалению, мы не нашли ничего, что хоть как-то походило бы на рассказанную профессором историю. Ничего удивительного, кто бы позволил в советское или даже постсоветское время публиковать в газетах материалы про ожившие трупы? Поздно вечером, когда пожилая вахтерша уже пятый раз заглянула в библиотеку, проверить, не пьянствуем ли мы в столь поздний час, и не уничтожаем ли ценнейшие архивные документы, мы наконец закрыли последнюю пожелтевшую газету и тупо посмотрели друг на друга.

— Оскар, а как ты вообще вышел на Эйнгарда? — спросила я.

— Мне позвонила жена друга, и сказала, что еще в ранней юности слышала от матери вот эту историю. К сожалению, ее мать недавно умерла, и потому историю про зомби нам пришлось слушать в вольном пересказе. Кроме того, жена друга не запомнила ни точной даты, когда произошло воскресение трупа, ни каких-либо фамилий, кроме профессора Эйнграда. И то только потому, что ее мать часто навещала профессора, и дочка пару раз ходила вместе с ней. Старого профессора мы легко нашли по обычной телефонной книге, и перед тем, как поехать к нему, мы созвонились с профессором, узнали от него фамилию главных действующих лиц, и попытались навести справки и о них. Увы… Никого из них в нашем городе не оказалось. Вторая лаборантка, работающая с тетрадоксином, давно умерла, младший научный сотрудник Таниш эмигрировал в Штаты, и его нынешнее место жительства неизвестно. А имени и фамилии любовницы Сергея Иванова, на глазах которой произошло воскресение, профессор Эйнгард никогда не знал.

— Неужели больше не осталось свидетелей?

— Похоже, что нет. Или мы просто не можем их найти.

— А записи лабораторных журналов самой научной лаборатории, архивы?

— Все уничтожено. Здание лаборатории продали с молотка, купивший его частник основал там ткацкую фабрику. Новый владелец не стал себя утруждать, передавая научные записи в какой-либо архив. Он просто выкинул все документы на помойку.

Некоторое время я сидела молча, удрученно смотря на покрытый стопками газет огромный письменный стол. Затем вскинула голову:

— Но свидетель у нас все-таки есть! Надо допросить жену Семибаева, и потом — его любовницу, вполне вероятно, они прольют какой-то свет на происшедшее. Любовница Матвея Гарина, например, видела убийцу лично.

— Ну-ка, ну-ка, с этого момента подробнее. — сухо сказал Оскар. — Как я понимаю, ты снова ведешь самостоятельное расследование?

— Представь себе, веду! — из моих глаз брызнули слезы. — Вот только Саше ты на сей раз нажаловаться не сможешь!