Месть Медеи

— У нее полный дом народа, а мне сейчас в тишине побыть хочется. Так что я к ней зашла в квартиру, увидела этот бедлам, извинилась, сказала, что у меня разболелась голова, и сразу ушла. Через пару кварталов поймала такси. И вот видишь, доехала даже раньше тебя. Ты меня пустишь к себе на часок?

— Заходи, гостем будешь. — согласилась Федора, вставляя в скважину массивный стальной ключ.

Железная дверь, обтянутая серой кожей, открылась, и мы вошли внутрь. В просторном коридоре я тут же уперлась взглядом в огромную зеркальную дверь встроенного шкафа. Она подалась легко, стоило мне дотронуться до нее пальцем, и открыла стройный ряд вешалок и пустых полок. Я повесила на одну из вешалок пальто, сняла сапожки и в одних носках прошла по паркету в большую комнату. Массивный гобеленовый диван и трехдверный шкаф во всю стену, письменный стол без единой бумажки на полированной поверхности… Меня удивило, что комната выглядела какой-то нежилой, словно номер гостиницы, куда редко заглядывают постояльцы.

— Это комната для гостей?

— Нет, спальня дочери.

— А где же сама дочка?

— Я недавно отправила ее учиться за границу, в Англию. Там и образование получше, и порядка побольше. — пояснила Федора. — А что это ты все по квартире рыскаешь, как заведенная?

— Да вот, хочу наконец увидеть, в каких условиях мои работницы живут. — отшутилась я.

На самом деле, я не то чтобы рыскала по квартире, а как бы проводила в ней ознакомительную экскурсию. Заглянула в обе комнаты, в туалет, совмещенный с ванной, а теперь дошла до кухни. На первый взгляд, кухня как кухня, семь квадратных метров, встроенная мебель и навороченный холодильник-витрина. Но что-то мне показалось необычным. Как-то негармонично смотрелась гипсовая полуколонна, закрывавшая дальний угол и занимавшая добрую половину и без того небольшого помещения. Я без колебаний подошла к колонне и под пристальным взглядом хозяйки провела рукой по ребристой поверхности. Неожиданно пальцы ощутили небольшую выемку, я нажала посильнее, и небольшая, ростом с меня, дверца приветливо распахнулась. Оказалось, гипсовая колонна была просто частью стены, отгораживающей небольшую комнатку. Похоже, кроме части кухни, туда входила и часть бывшего туалета.

Не раздумывая, я зашла в потайную комнатку. Насколько можно было разглядеть при тусклом свете, внутри комнатки стоял небольшой белый столик с множеством ящичков, железный больничный столик-каталка с выемками для бутылочек, и высокий стеклянный шкаф-витрина, в которой стояли стройные ряды пробирок и несколько запечатанный пузатых бутылок с разноцветными жидкостями.

— Хорошая у тебя лаборатория. — похвалила я, возвращаясь обратно в кухню. — Опыты ставишь на досуге?

— Да брось ты, какие-такие опыты, просто уржаться можно! — деланно хохотнула Федора. — Помидоры я консервирую. Я простая баба, книжек умных не читала, не то что ты. Зато в гостях вести себя умею, по чужим комнатам не шарю. А ты Заре сказала, что идешь ко мне?

— Нет, никто не знает. — Я выпрямилась, вскинула голову и с вызовом посмотрела ей в глаза. Странно, но из-за седых волос и бледно-матовой кожи гадалки я раньше никогда не замечала, что ее глаза темны, как восточная ночь. — И что теперь? Ты убьешь меня, Медея?

Глава 14

— Садись, нам давно пора поговорить. — сухо бросила мне гадалка, вмиг превращаясь из деревенской малограмотной бабы в старшего научного сотрудника. — Итак, что ты про меня знаешь?

— Ты Тамила Иванова, когда-то превратившая в зомби своего мужа. А теперь травишь направо и налево чужих мужей. Кстати, твой учитель, старый профессор Эйнгард, он еще жив, или его уже похоронили живьем?

— Я Людмила Иванова. — спокойно поправила меня Тамила. — Видишь, как все просто? Меняешь пару букв в паспорте, и уже никто никогда тебя не найдет. А профессор все еще жив, и жив он только благодаря мне. Три года назад, когда у него нашли опухоль кишечника в самой последней, четвертой стадии, врачи пообещали ему максимум полгода жизни, и мучительную агонии напоследок. Но я, как практикующий химик, посчитала, что сдаваться рано. Через знакомых доставала в Московском научном институте средства, тормозящие развитие опухоли, и дорабатывала их в своей домашней лаборатории. Так мне удалось подарить учителю лишних два года жизни. К сожалению, его дни сочтены. Он не сказал тебе ничего о розовых бумажных полосках? Их я дала ему на прощание. Если боли станут нестерпимыми, он уйдет из жизни легко. Больше я ничем не могу ему помочь. На этот раз из больницы ему живым не выйти. Увы, я не настоящая волшебница… Но как ты догадалась?

— Я вспомнила, где видела ту женщину, которая отказалась от услуг Медеи. Она за пару недель до того приходила ко мне в салон, и я битый час выслушивала ее стенания по поводу супруга, который разорил ее фирму, а затем сбежал, оставив ее в заложенной в банке квартире, и вдобавок по уши в долгах. Я предложила ей снять порчу, но она отказалась, сказав, что лучше сама наведет порчу на подлого супруга. Ты позвонила ей той же ночью, верно? И предложила похоронить подлеца живым?