Месть Осени

У сгиба локтя на левой руке красовались три аккуратных знака: один походил на латинскую F, второй – на незаконченную О, третий – на стрелу. Я вспомнила щекотку, когда Аскольд рисовал их. Боясь дернуться, я тогда начала тихонько хихикать. Прямо посреди могил.

«Тебе смешно?»

«Мне щекотно!»

«Скажи спасибо, что я их на тебе рисую…»

«А не вырезаешь ножом?»

«Именно».

Я накрыла руны ладонью – кожа под ними слегка пульсировала. Он сказал, это на удачу в работе. И заказы обязательно появятся.

«Обещаешь?»

«Гарантирую».

Я подобрала с пола упавшую книгу и снова раскрыла на главе «Как понять, что у вас посттравматическое расстройство». Но сосредоточиться никак не удавалось.

Что-то там было еще. Что-то важное.

«Спасибо тебе».

«Поблагодаришь, когда сработает».

«Но я хочу сейчас».

«Вера, ты не должна…»

«Я. Хочу. Сейчас».

Ток прошил тело. Приторный аромат усилился, выпитый чай запросился обратно. Я прижала ладонь к губам.

Блин. Блин!

Вот почему Аскольд привез мне телефон.

Уцепившись для устойчивости за лацкан дорогого пиджака, я его поцеловала.

Вера, полгода назад

Первым моим заказом стала семейная могила из восьмидесятых. Жена, Демидчикова Александра Анатольевна, умерла двадцать пять лет назад. За ней, почти ровно через год, – муж, Демидчиков Александр Владимирович. Могила была старая и запущенная. Из путаного рассказа Степаныча я поняла, что ее убирали всего пару раз: один – когда заменили кресты на простенькую плиту, второй – перед тем, как дети Демидчиковых уехали за границу.

Стояло самое начало апреля. Земля после зимы была промерзшая и твердая. Но родственники – бог знает, откуда они взялись спустя столько лет, – хотели фото с высаженными белыми цветами и аккуратно насыпанными по периметру камушками.

Я стояла у оградки и рассматривала результат работы последних трех часов. Бурьян пророс так глубоко, что, отчаявшись вытащить, я просто скосила его, позаимствовав косу у Степаныча. Получилось не слишком аккуратно. К тому же какая-то бабулька, увидев меня, трижды перекрестилась и пробормотала что-то про живую смерть.

Я стянула перчатки, стерла пот со лба и отошла на пару шагов. Фотографировать было нечего – повсюду, как грибы, торчали пучки бурьяна. Похоже, даже для такой простой работы я не гожусь. Мало того что провалила ЕГЭ, так еще и…

В заднем кармане пиликнуло сообщение. Я вытащила телефон.

«Как жизнь в городе мертвых?»

Сообщение было от Лёши. Я оглядела торчащие во все стороны сорняки.

«Лучше не придумаешь».

«Чем занимаешься?»

«Работаю».

Я пристроила косу в угол ржавой оградки. Кого я обманываю? Скоро Лексеич поймет, кого нанял, и попросит меня на выход.

«Не скучно?»

«Нет».

С непривычки пальцы саднило. Я сунула руки в карманы и пошла по тропинке, которая, кажется, вела к дому – за первые недели я так и не запомнила дорогу. Вечер накрыл кладбище, и в быстро надвигающейся темноте кресты старого сектора казались остроконечными маячками.