Месть озлобленной души

– Вы же так рьяно рветесь исполнить волю отца, и это говорит нам об очень сильной родственной связи. Неужели Франко Мартинес не рассказывал вам о своих мотивах? Не делился переживаниями или мыслями?

Было видно, что слова женщины задели его за живое. Вся беспечность испарилась, как капля воды под палящим жарким солнцем. Он оперся двумя руками о трибуну и сквозь зубы проговорил:

– Отец всегда делился со мной самым сокровенным, однако об этой семье предпочитал молчать, ведь воспоминания о них вызывало адскую боль. Два инфаркта, второй оказавшийся смертельным.

– Я сожалею о вашей утрате, Мигель, но мне до сих пор непонятны ваши желания.

– После смерти Франко я получил письмо, написанное отцом еще при жизни. В нем он изложил свою волю, которую я не смог проигнорировать.

– И где оно? – наседала Кэтрин. – Это весомый аргумент во всем этом абсурде. Позвольте взглянуть.

– Не позволю…

– Уважаемый суд! – воскликнул мистер Баклер. – На моего клиента оказывается давление, прошу принять меры!

– Миссис Морриган, – судья обратилась к нашему адвокату. – Переходите к следующему вопросу.

– Но, Ваша честь, я еще не закончила с эти…

– Вы перечите суду, миссис Морриган? Допрос мистера Мартинеса окончен.

Слово предоставили Брендону, и он долго не мог собраться перед тем, как начать давать показания. Мужчина постоянно прочищал горло и тер ладонью запястье правой руки, где носил кожаный браслет. Мистер Милтон всегда так делал, когда нервничал, однако сейчас я заметил, что на руке ничего не было, и это сильно удивило меня, ведь он носил украшение не снимая.

– Мы с Франко были как братья, даже больше. Дружили с самого детства, постоянно помогали и поддерживали друг друга во всем. Я открыл свое маленькое дело, которое успешно начало развиваться, а он переехал в Португалию, где поднял свой бизнес с нуля и завел семью. И все было прекрасно, пока у меня не начались серьезные проблемы, мимо которых Франко не смог пройти. Он решил помочь. Свел меня с нужным человеком, благодаря которому открылась дверь на мировой уровень.

Брендон сделал паузу, а я спиной чувствовал волну негодования в зале. Видимо, тайна этой части жизни известного ресторатора Америки не покидала стен его дома. Мы с Майком переглянулись, пребывая в небольшом замешательстве от новости, но продолжали внимательно слушать.

– Дела стремительно ползли вверх, и я был настолько счастлив, что даже не знал, как отблагодарить своего лучшего друга.

– И поэтому вы продали свою дочь? – вмешался адвокат Мартинеса.

– Протестую! – воскликнула Кэтрин, но протест был отклонен.

Даже я, не имеющий ни малейшего понятия в юридической практике, очень сильно прочувствовал несправедливость в данном случае. Складывалось впечатление, что судья уже заранее знала результаты, ведь все действия с ее стороны намекали, на чьей стороне она играла. Мы стали перешептываться с Нортоном о том, куда можно было бы обратиться дальше, чтобы обжаловать еще не вынесенное решение и наказать представителя судебной власти.

Кэтрин Морриган вела себя очень достойно, стараясь все равно держать голову высоко и выйти из положения победителем. А вот мистер Милтон хотел словно провалиться сквозь землю. Да и я бы к нему присоединился, если честно, ведь речь шла о Джессике… О моей невесте, черт бы всех побрал! Раздражение по отношению к Мигелю росло с каждой секундой, вот-вот грозясь дойти до пика, за которым последовал бы мой срыв, однако приходилось сдерживаться.

– Я не продавал свою дочь! – ответил Брендон. На смену отчаянию в голосе пришла злость, чему я был не удивлен. – Мы с Франко очень хорошо относились друг к другу, и породниться, женив наших детей, не казалось на тот момент плохой идеей, однако потом… – мистер Милтон осекся и обернулся к залу.

Глазами он нашел жену, словно прося поддержки, затем кинул короткий взгляд на Мигеля и отвернулся, продолжая свою речь:

– Наши отношения стали портиться и в конечном счете полностью сошли на нет. Было принято решение уничтожить этот документ. – Он держал в руках копию того, что приносило раньше радость, а сейчас проблемы. – У меня не было причин усомниться в честности друга.

– У тебя вообще нет никакого права произносить его честное имя, трус! – разнесся рычащий голос Мигеля, привлекая внимание абсолютно всех. Португалец с ненавистью прожигал дыру в спине Брендона, теряя самообладание прямо на глазах. Презрение чувствовалось на расстоянии, и возникал вполне справедливый вопрос: зачем ему тогда дочь Милтона?

Неужели ублюдок хочет отыграться на ни в чем не повинной девушке?

– Мистер Мартинес! Имейте уважение к суду и дождитесь, пока вам предоставят слово! – громом обрушилась Кэтрин Морриган, однако мужчине было все равно.

– Франко Мартинес был всегда честен и открыт перед тобой! Даже в момент ваших разладов он всегда переживал, когда видел твою рожу на страницах газет. А ты предал его! – Последние слова пронеслись отчаянным криком по всему помещению.