Месть озлобленной души

Не знала, сколько продолжалось мое пребывание в отключке, но к реальности меня вернули весьма диким образом, вылив на лицо ледяную воду из кувшина. Я резко подскочила и тут же села на колени, упираясь лбом в матрас. Бессилие окутало тело как облако, я не могла даже приподняться на локтях, чтобы поменять положение и выгнать из уха затекшую в него жидкость. У меня болело буквально все: голова, кружившаяся так, словно я побывала в центрифуге; лицо после сильного удара наотмашь; нижняя губа, что была разбита, судя по каплям крови на постельном белье; глаза, особенно правый…

– Вставай давай, – снова раздался противный скрип от ножек стула по голому полу. – Пока я не уехал и у меня есть настроение, мы можем поговорить.

Мигель сел напротив, безразлично осматривая творение своих рук, а я по инерции отползла ближе к спинке кровати, прикрываясь подушкой, как щитом.

– Не трогай меня…

– Нужна ты мне больно. – Он откинулся назад и сложил руки на груди. Щиколотку одной ноги он закинул на колено другой, принимая расслабленную позу и всем видом показывая, что времени у него было полно. – Может быть, ты и красивая, Джессика Милтон, но мне почему-то не нравишься. И если бы план отцов сработал… – Мигель выдержал паузу и перевел взгляд к окну, морщась от солнечных лучей. – Хотя нет, не сработал бы, ты вообще не в моем вкусе.

– Почему ты так поступаешь? – Мой голос был тихим и подавленным. Болезненные ощущения в челюсти не позволяли говорить громче, что могло значительно затруднить диалог.

– Потому что вы убили моего отца… – Он с ненавистью выплюнул слова и наклонился вперед, облокачиваясь на собственные колени.

– Но это же ложь… – Я боялась закрыть глаза, с опаской наблюдая за каждым его движением.

– И почему мне кажется, что ты знакома с историей их дружбы? Тогда ответь мне, Джессика Милтон, можно ли простить предательство? Можно ли провести остаток жизни с ножом в спине, но все равно нуждаться в лучшем друге, который засадил его туда? Брендон просто трусливая крыса, испугавшаяся трудного подростка – меня…

– Папа спас тебе жизнь…

– Закрой свой поганый рот! – взвился Мигель, в гневе вскакивая на ноги. – Это все вранье твоего папаши, сказанное, чтобы выйти сухим из воды, стоило лишь столкнуться с проблемой! Я читал его признание, можешь не утруждаться, и каждый виновник понесет наказание, уж поверь мне…

– В Бостоне, причал и клуб…

– Моих рук дело. Ты оценила?

– Погибли люди…

– Да и плевать на них. – Я заметила, как парень стал медленно двигаться в мою сторону, отчего внутри все сжалось. Он сверлил меня глазами, упиваясь витающим в воздухе страхом.

– Нас скоро найдут…

– Это вряд ли. Через несколько часов по всем документам я буду числиться мертвым, да и ты надолго здесь не задержишься. В Интерполе, конечно, умные ребята работают, но это их значительно притормозит. – Мигель обошел кровать и залез на нее одним коленом, нависая надо мной. Я попыталась отползти в противоположную сторону, но он сильной хваткой вцепился в мои волосы, приподнимая мое лицо. – А может, тебе отрезать палец и отправить привет твоему папаше? Так хотя бы узнают, где искать надо.

Он наблюдал за моей беспомощностью и словно наслаждался этим. Чудовище будто получало истинное удовольствие от безысходности положения и отчаяния жертвы. Ему действительно нравилось это. Он был хуже зверя…

– Оставь в покое бедную девушку, Мигель! – Я услышала женскую речь на португальском, но увидеть обладательницу голоса не смогла: Мартинес ее заслонял.

– А вот и нянька, – мерзко улыбнувшись, он продолжил, обращаясь уже к ней: – Приведи ее в порядок, чтобы через несколько дней товар сиял ярче бриллианта. А то выглядит как тряпка… Кусок сырого мяса и то аппетитнее будет.

– Лучше сразу пристрели… – Мой голос дрожал из-за сдержанных слез, что так и норовили вырваться наружу.

– Все будет зависеть от того, насколько живучий твой отец. Чем дольше он будет дышать этим воздухом, тем сильнее будут твои мучения, обещаю…

Сделав пару шагов назад, Мигель отвернулся и направился к женщине, стоявшей у входа.

– Если с ней что-то случится, отвечать будешь ты, мама…

С его уходом даже воздух в помещении стал легче, проникая в легкие с каждым глубоким вдохом, спасая от кислородного голодания. Женщина, что так вовремя появилась, была Мануэла Россо Алмейда – мать Мигеля. Мы познакомились, когда приезжали к ним на экскурсию. Она была наидобрейшей души человеком, как и Франко Мартинес, а вот от кого Мигель унаследовал повадки тирана, для меня так и осталось загадкой.

Мануэла помогла мне перелечь на подушку и, оценив внешний вид, молча покинула комнату, но вскоре вернулась. В одной руке она несла небольшую миску с жидкостью, в другой пакет. Сначала женщина разложила все его содержимое на прикроватной тумбе, а затем устроилась рядом и укрыла меня свободной частью покрывала, на котором я лежала. Потом открыла запечатанную бутылку воды и вставила туда коктейльную трубочку.