Месть по-царски

Оставив отряд у дворца, Савельев прошел внутрь. Охранение без слов пропустило его. В гостевой зале князя ждал воевода.

Завидев, встал:

– Приветствую, Дмитрий Владимирович, тут уже извини, что побеспокоил тебя, но… был вынужден.

– Приветствую, Иван Васильевич, а что произошло, коли ты решил срочно отозвать отряд?

– Беда, Дмитрий Владимирович.

– Беда? – не мог скрыть удивления Савельев. – Что за беда?

– Ох, и не знаю, как поведать.

– Да не тяни, воевода.

Горинский встал с кресла, прошелся по зале, спросил:

– Ты царевича Дмитрия видел?

– Как-то раз, и то издали. Его выносили на прогулку, вокруг мамки, няньки, кормилица, особая стража. Ведь ему, царевичу, тогда не было и полугода.

Воевода выдохнул:

– Погиб он, князь.

Савельев побледнел.

– Как это погиб? Иван Васильевич с царицей, сыном малым, братом Юрием Васильевичем, свитой под охраной должны были выехать в Кирилло-Белозерский монастырь, что на берегу Сиверского озера в вологодских землях.

– Он и выехал. Где уж останавливался, что делал, не ведомо. Ведомо только одно, по пути обратно на струге по реке Шексне на последней стоянке, при выходе государя, царицы и свиты на берег, нянька царевича уронила. Ну, тот и утонул.

Савельев вскричал:

– Да как это утонул?! Как это выронила?! Рядом же государь был, и государыня, и целая свита. Даже если и выронила младенца нянька, его быстро подхватили бы люди из свиты или из охраны.

– Должно было быть так, но я молвлю тебе, как есть. Как передал московский гонец.

Савельев опустился на скамью у стены:

– Господи, за что же это Ивану Васильевичу? Царевна Анна, рожденная через два года после Великого пожара, прожила совсем немного. Во младенчестве померла и вторая дочь, Марина. Теперь еще и сын, долгожданный наследник Дмитрий! Не верю, что здесь обошлось без злого умысла бояр, выступающих против государя. А такие есть, и их много. Не по душе им, как правит Русью Иван Васильевич, что он за народ, а не за боярство стоит.

Горинский оперся о стол.

– Я тако же мыслю, в случае с Дмитрием без злого умысла никак не обошлось.

– Это все, что передал тебе гонец царский?

– Нет. Повеление государя Всея Руси особой дружине князя Савельева немедля вернуться в Москву. Что делать далее, ты, мол, знаешь. Теперь все! Гонец толком и не отдохнул, переночевал, потрапезничал, и в обратный путь. Потому и я срочно за тобой человека послал.

– Понятно. Сейчас дружина отдыхает, на заходе солнца уходит.

– Это как сам решишь.

– Уже решил.

– Трапезы как обычно, князь?

– Да.

Тяжело вздохнув, Савельев вышел из залы к своим ратникам. Те с немым вопросом смотрели на своего воеводу.

То, что он сообщил, глубоко поразило всех.

Воины, прошедшие огни и воды, стояли молча, понурив головы, не говоря ни слова.

Савельев приказал:

– Сейчас молитва и трапеза, затем отдых. После вечерней молитвы в храме и вечерней трапезы выходим. Идем на Москву по велению царя.

И только Бессонов подал голос:

– Нас сам Иван Васильевич вызывал?

– Да.

– Значит, дело предстоит вельми серьезное и – по смерти царевича.

Савельев посмотрел на Бессонова.

– Пошто так мыслишь?

– Так то ясно. Хотя… может быть и по-другому.

– Вот именно. Сбор здесь сразу же после вечерней молитвы. Гордей, – обратился князь к Бессонову, – распорядись, чтобы возницы готовы были, ну а я обговорю с воеводою выдачу запасов провизии и всего необходимого для похода.

Ратники разошлись.

Савельев, помолившись, лег спать.

Вечером, когда солнце скрылось за городьбой, дружина князя Савельева вышла из Калуги и направилась к Москве. Возвращались быстрее. Дмитрия все время мучили мысли, для чего его дружина понадобились царю. И все больше приходил к выводу, что Бессонов прав и вызов срочный связан со смертью царевича. Но как? На это ответа не было.

Чрез три дня под вечернюю зарю отряд прибыл в Москву.

Савельев приказал ратникам и обозным:

– Сейчас по домам, но быть в готовности к походу. Обозным лошадей и телеги поставить в своих дворах и тако же быть дома. Коли не придется выходить из Москвы, сообщу Бессонову, он передаст всем. Я к князю Крылову.

Ратники подались до дому, Дмитрий приехал к подворью Крылова. Стража узнала его и немедля пропустила.

Крылов вышел на нижнее крыльцо.

На этот раз он не улыбался, был мрачен.

– Доброго вечера, Дмитрий Владимирович, – сказал он Савельеву, – извиняй, что встречаю безрадостно, потому как радости никакой нет. Беда у нас, Дмитрий.

– Доброго вечера, Юрий Павлович, да, беда большая и извиняться не надо.

– Пойдем в горницу.

Они поднялись на второй этаж, прошли в светлую горницу, сели на стулья.

Крылов взглянул на Дмитрия:

– Не спрашиваю, что делал в землях калужских, то мне известно, и за то благодарность тебе великая. Мыслю, и государь отблагодарит.

– Даже сейчас? В таком-то состоянии?

Крылов вздохнул:

– Да, состояние царя словами не передать. А боле царицы Анастасии. Слегла она, пред тем… но об этом тебе сам Иван Васильевич расскажет.

– Когда я встречусь с ним?

– Повеление его таково, как возвернешься, если не ночью глубокой, то сразу явиться к нему.

– Тебя это тоже касается?

– Да. Он же ведает, что поначалу ты придешь ко мне.

– Понятно. Тогда пойдем в Кремль?