Месть самураев (трилогия)

– Нет так не бывает, – вторили друг другу они. – Ова! Ова! Ова!

– Чтоб хитрее нас? Такого нет! – соглашались другие.

– Это точно! Это точно! – радостно поддакивали третьи.

– Мы самые хитрые! – хвалились четвертые.

– Мы самые смелые и сильные.

– Мы самые-самые!

– Недаром нас арабуру учили.

– Недаром мы их хлеб едим.

– Недаром!

– Эх!!!

И все до единого прослезились от умиления.

* * *

Бывший повар Бугэй превратился в начальника кэбииси – городских стражников. Произошло это совершенно случайно, хотя тенденции к подобной метаморфозе прослеживались в его судьбе совершенно очевидно – всю жизнь он, сам не зная того, жаждал власти. Кому интересно прожить поваром, да еще под командой кантё[371] Гампэй? Нет, оказывается, Бугэй метил куда выше, да Боги до поры до времени не пускали.

Начать следует с того, что он не просто очень, а очень-очень любил деньги. За деньги он мог продать мать родную. Но как ни странно, ему и повезло в этом отношении. Многим просто-таки катастрофически не фартило на деньги, а в отношении же Язаки все было наоборот. Должно быть, судьба благосклонна к таким людям, а конкретно нашего Бугэй даже любила до определенного момента.

В тот день, когда самураи, движимые благородной жаждой мести за своего господина Камаудзи Айдзу – военного правителя восьми провинций – захватили Нефритовый дворец регента и сожгли его, а самого регента убили, Бугэй, пребывая в великом страхе, бежал из города. Он даже не понимал, чего испугался. Хотя пугаться было чего: во-первых, он был знакомым Натабуры, Язаки и капитана Го-Данго и даже следил за ними, конечно, из-за денег, а во-вторых, пропал его любимый кантё Гампэй. А это было уже страшно. Следующим мог быть он – Бугэй. Бугэй чувствовал это шкурой. Поэтому, так и не разыскав мешок с деньгами и драгоценностями, который он вместе с Язаки в свое время украл у кантё Гампэй, он пустился в бега. План его был очень простым: добежать до своей деревни Имадзу, где его уже давным-давно ждали старики-родители, жена с двумя детьми, спрятаться у них и жить тихо-тихо, тише мыши. Бог с ними, с этими деньгами, лишь бы живым остаться.

Запыхавшись и боясь собственного дыхания, спотыкаясь на каждом шагу, он улепетывал во все лопатки. И надо же такому случиться, что когда он совсем выдохся и устал, как самый последний пес, судьба приготовила ему императорский подарок. Пробираясь огородами какого-то брошенного дома, он решил передохнуть и залез в окно. И тут же, как в коровью лепешку, наступил на мешок, который опрокинулся, и золотые монеты, бриллианты и изумруды рассыпались блестящей дорожкой. Он даже испугался, не зная того, что попал в дом, в котором последние несколько дней провели Натабура и Язаки и в котором они оставили за ненадобностью злополучный мешок с деньгами и драгоценностями.

Целую кокой Бугэй оторопело взирал на богатство, не в силах поверить своему счастью. Сердце его билось где-то в горле, а зубы выбивали барабанную дробь. Преодолев волнение и не в полной мере осознав свою находку, Бугэй, озираясь и боясь малейшего шума, собрал деньги и драгоценности в мешок и отнес его к себе домой, где и зарыл на огороде. Он занялся знакомым делом: купил на центральной площади самую большую харчевню. От жадности и подозрительности он сам целыми днями стоял у плиты, демонстрируя тем самым, что только труд и пот дают прибыль. Через некоторое время он очень осторожно, через подставных лиц, купил два судна и отправил их в Ая за шелком – самым прибыльным товаром в Нихон. За два года он так поднялся, что к моменту нашествия арабуру имел два огромных дома, несколько магазинов, в которых торговал специями и шелком, а также все харчевни в центральных кварталах столицы. Дела его шли прекрасно. Он планировал прибрать к рукам пару базаров и монополизировать торговлю с красным Яшмовым дворцом. Разумеется, он забыл о стариках-родителях и любимой жене с детьми. Жизнь наладилась. У него появилось пять наложниц только в одной столице и еще десяток в окрестных деревнях, где он любил отдыхать от трудов праведных.

Он нанял целую армию ниндзюцу, и его охраняли днем и ночью. Поэтому когда с неба упали арабуру, для них не было лучше кандидатуры на пост начальника городской стражи, чем бывший повар Бугэй, потому что большинство горожан разбежалось по окрестностям или погибло неправедной смертью, а Бугэй остался, рассудив, что если он выжил на море под кантё Гампэй, то при арабуру тем более.

– Так, – сказал он, цокая языком, – попались, голубчики. Мы вас давно разыскиваем. Я сразу догадался, что это вы. Кто еще так может хитрить со мной?

– Да! – важно поддакнул начальник государственной тюрьмы Тайка, вальяжный господин по имени Мунджу. – Теперь мы вас сварим, чтобы другим неповадно было.

– Жаль мне, – вдруг пустил слезу Бугэй, – любил я вас. А вы меня не любили.

– Мне тоже жаль, – сказал Мунджу, – потому что вы тощие какие-то.

– Все заговорщики тощие, – важно напомнил Бугэй. – С чего им быть толстыми.

– Да, – тотчас согласился начальник тюрьмы, не подумав.

– Поэтому мы вас вначале откормим, – сказал Бугэй, тоже не подумав.