Месть самураев (трилогия)

– Да, – важно подтвердил начальник тюрьмы, опять не подумав.

Подумай они хоть на кокой дольше, они бы ни за что не решились так долго держать учителя Акинобу в тюрьме, а казнили бы его тут же вместе с Натабурой. Но они были очень уверены в себе. Так уверены, что даже посмеивались над пленниками:

– Простаки!

– Недотепы!

– Мы за вами давно следили.

– Наконец вы в наших руках.

– Кончились ваши деньки!

– Уййй!!! – по-индейски возбужденно вскричали они и хлопали себя по затылку.

Решение было принято. Впрочем, оно зависело не от них, а от новых хозяев страны – арабуру, точнее, от императора Кан-Чи. А как известно, по части умерщвления арабуру переняли от жителей Нихон все самые передовое и кровавое, хотя на родине им не было равных в этом деле. Просто арабуру надоело убивать пленных обсидиановыми ножами, чтобы достать трепещущееся сердце. Им также надоело жарить людей на медленном огне или расстреливать из луков, вешать, четвертовать, вытягивать жилы и вбивать клинья в суставы, а также разбивать головы каменными топорами, свежевать, как баранов, топить в нечистотах и подвешивать за ноги. Все-все уже было изведано, а вот варить еще не приходилось, поэтому их очень заинтересовала и даже вдохновила такая казнь, которую им предложил начальник государственной тюрьмы, Мунджу, при молчаливом подстрекательстве бывшего повара Бугэй. Тот и сам не понимал, зачем он это все делает, просто надо было сделать, и он делал, не утруждая себя лишними вопросами и мучениями совести. Хотя в глубине своей черной души он предполагал, что после этого весьма продвинется по службе и даже, быть может, войдет в число придворных императора Кан-Чи. Тогда передо мной открыты все дороги, думал он, боясь сглазить удачу.

– Честно говоря, я бы вас отпустил, если бы вы не набедокурили столько. Убить Чачича – брата самого императора!

– У нас один император, – напомнил Натабура, – Мангобэй!

– Был!

– Был… – стоически согласились Акинобу с Натабурой.

* * *

– Учитель, прости меня! – первое, что произнес Натабура, когда его втолкнули в клетку и он упал на грязный, вонючий пол.

Он увидел, что Акинобу даже не удивился.

– Я давно жду тебя, – улыбнулся он.

Натабура тоже не удивился. Он привык к тому, что учитель порой говорит загадками. Вернее, эти загадки были загадками только для посторонних, он не для Натабуры. Он понял, что сэйса что-то знает.

– Кими мо, ками дзо! – произнес Акинобу.

– Кими мо, ками дзо… – повторил Натабура.

Где-то рядом надрывно и устало то кричал, то замолкал человек. Его пытали. Из него вытягивали жилы и ломали суставы. К такому крику нельзя было привыкнуть, он лез в душу и выворачивал ее наизнанку. Он сообщал: «Бегите! Бегите все, чтобы с вами не приключилось то же самое!» Но бежать было некуда – путь на свободу преграждали толстые решетки и каменные стены. Даже если заткнуть уши, все равно было слышно, как мучается человек. Одного не знали Акинобу и Натабура – что это кричит сам генерал Го-Тоба. Его пытали не ради того, чтобы что-то узнать, а просто из удовольствия, чтобы стоны и крики наполнили сердце нового императора мужеством и волей. Для этого у императора Кан-Чи существовал специальный балкон, обращенный в сторону тюрьмы. Когда он сидел на нем, вывешивался специальный знак из зеленых перьев. В это раз император Кан-Чи тоже наслаждался криками заключенного.

– Расскажи, что с тобой произошло?

Натабура сел в позу Будды и рассказал все, от начала до конца, не упустив ни единой подробности. Когда он закончил, жаркое, беспощадное солнце уже садилось за тюремную стену, позади которой, как огненная свеча, сияла пирамида-дворец Оль-Тахинэ. В основании ее лежали кости императора Мангобэй, принесенного в жертву Богу Кетцалькоатль.

Тучи мух, которые мучили их в жару, куда-то пропали, мир застыл в предвкушении ночной прохлады. Со стороны реки пахнуло влагой, и человек, который кричал весь день, устал, затих, только где-то далеко-далеко, как сердце, билось затихающее эхо.

– А меч потерял… – с горечью сказал Натабура. – Никогда не терял, а здесь потерял.

Он даже не вспомнил, что заодно лишился и ежика, то бишь майдары.

– И кусанаги, и годзука сами тебя найдут, – сказал Акинобу. – Ты их единственный хозяин. С ними никто больше не может справиться.

– Но как?! Как я попал в ловушку?

– Сейчас не время предаваться унынию. Нужно бежать.

– Бежать? – Натабура невольно бросил взгляд на круглую тюремную площадь, раскинувшуюся перед клеткой.