Месть. Все включено

«Плохая мысль», – подумал Атасов, выставляя из-за шкафа вооруженную пистолетом Стечкина руку. Клацнул выключатель. Комнату залил яркий свет, Правилов не поскупился на люстру, и она вспыхнула маленьким искусственным солнцем из четырех стоваттных лампочек. Практически одновременно прогремел выстрел. Пуля ударила родившегося в трамвае незнакомца чуть выше солнечного сплетения, и он, охнув, вывалился из комнаты через дверь. Второй взломщик, проявив необыкновенную прыть, прыгнул под прикрытие стола, в полете ухитрившись дважды выстрелить в Атасова. Пули прошли так близко, что Атасов на мгновение замешкался, сообразив, что только по прихоти Провидения избежал смерти. Одна из пуль прошила окно и улетела в темнеющее небо. Рама треснула, часть осколков со звоном посыпалась наружу, во двор. Ствол «Стечкина» дернулся за взломщиком. Атасов раз за разом спускал курок, пули кромсали массивные ореховые ножки, уродовали толстую столешницу. Несколько угодило в стену, выкрашенную водоэмульсионной краской цвета беж. Одна поразила фотографию в рамке на стене, на которой Правилов в военной форме стоял с девчонкой лет десяти у какого-то воинского обелиска. В следующую секунду противник, в которого Атасов так и не попал, открыл ответный огонь из-под стола, метя по ногам. Оттолкнувшись от дубового табурета, Атасов высоко подпрыгнул, как крестьянская девушка в ночь на Ивана Купала, очутившись сначала в кресле, а затем на столе. «Чистое кенгуру, типа», – мелькнуло у него при этом. Едва его полиуретановые подошвы коснулись крепкой столешницы, Атасов трижды выстрелил прямо себе под ноги, рискуя раздробить собственные пальцы, а затем качнулся вперед, держа пистолет обеими руками, и рассчитывая увидеть распростертое на полу агонизирующее тело, из которого струйками брызжет кровь.

Вместо этой жестокой, но желанной картины он заглянул в вороненое дуло револьвера, в котором немедленно опознал «наган», табельное оружие офицерского корпуса российской императорской армии, за сотню лет пребывания в эксплуатации не утратившее способности убивать. Атасов замер, как солдат, наступивший на противопехотную мину, глядя в дуло «нагана», где было темно, как в погребе.

– Х… попал! – сообщил из-под стола взломщик, глядя на Атасова через прорезь в прицеле. Голос был визгливым, как стертые до металла тормозные колодки. Взломщик лежал навзничь, выставив перед собой руки с револьвером.

– Упс, – почти беззвучно прошептал Атасов.

Получи, б-дь, козел! – крикнул взломщик, и его указательный палец придушил спусковой крючок револьвера. Люди, побывавшие в смертельно опасных переплетах, знают, что такое феномен компрессии времени. Не в теории, естественно, на практике. Теоретически этого не знает никто. Возможно, явление объясняется малоизученными особенностями устройства человеческой психики, которые проявляются в стрессовых ситуациях, хотя сторонники теории червячных дыр в пространстве[98] придерживаются иного мнения, утверждая, что минуты порой действительно становятся резиновыми, если вы готовы очутиться в какой-то иной, параллельной реальности. В мире мертвых, например, куда для вас, простите, уже приоткрылась дверь, причем сделали это – НЕ ВЫ. Так это или нет, но Атасов, окаменевший на столе, будто стриптизерша из притона после прихода полиции нравов, которой не заплатили откупные, стал свидетелем медленного движения ударника, занимающего исходную позицию перед выстрелом под воздействием нажатого курка. Одновременно, точно также неторопливо, как в кошмарном сне, провернулся барабан, пока револьверный патрон в гнезде не занял исходное положение для полета, задницей к бойку, носом – к стволу и, соответственно, Атасову. Эта маленькая рокировка, быть может, длившаяся от силы мгновение, показалась Атасову Вечностью, той самой, в которую он рисковал отправиться в любую секунду. Потом ударник двинулся в обратном направлении, к казенной части, и поразил капсуль патрона. Атасов решил, что вот-вот увидит пулю, которая так же не спеша, покинет ствол «нагана» и, лениво вращаясь, полетит ему прямо в лоб, чтобы разнести голову на куски. Однако, выстрела не последовало. Вместо него раздался металлический щелчок, с каким один кусок высококачественного металла дал другому тумака.

– Осечка, б-дь! – с досадой в голосе выкрикнул взломщик. Все встало на вои места, время отправилось по расписанию, как поезд метро, придержанный в тоннеле диспетчером, и Атасов, которому сверху было лучше видно, разглядел, что барабан нагана пуст, как кошелек пенсионера в Украине. Точнее, из него вылетели все пули, оставив в отверстиях стреляные гильзы. Чтобы возобновить стрельбу, их еще следовало выколупать при помощи шомпола, это ахиллесова пята «наганов», омрачающая их высокую надежность.

– Патроны кончились, придурок, – поправил Атасов, собираясь отправить в лучший мир его обладателя. – Надо было считать.

– Погоди, б-дь! – крикнул распростертый на полу взломщик. – Погоди, б-дь, слышишь?!

– Не вижу причин ждать, – холодно ответил Атасов.