Места

Были у меня случаи и прямой выгоды
Когда без всяких обедов
И всяких дополнительных подсчетов
В руки попадали прямые деньги
Но как бы не отмытые культурным обиходом
                                                  и редукцией
И последовательностью квазирыночных операций
Они не обладали как бы очарованием и величием
Однако же все-таки доходили до ума и сердца
Они так и были — деньги

* * *

Я просчитывал оптимальный вариант на каждый день
В более-менее устойчивом долларовом эквиваленте
Обед 5–6 долларов
Желательно очень вкусный, превышающий
                                                  номинальную стоимость на 10 долларов
В компании интересных, значительных
                                                  и полезных людей, что прибавляет еще долларов 50
Итого имеешь в день где-то 55–60 долларов
В месяц — около 1800
В годовом расчете — 21 600
Не Бог весть что, но жить можно

Стихи написанные

в самолете Берлин — Москва

в автобусе Лондон — Киль

в поезде Самара — Москва

в поезде Москва — Самара

в самолете Лондон — Будапешт

в самолете Будапешт — Лондон

в поезде Лондон — Бангор

в поезде Берлин — Кельн

и т. д.

1997

Предуведомление

Это стихи, действительно, были написаны в перечисленных средствах транспортного передвижения. Это было бы не очень уж и отличительным свойством, так как кто не писал в поездах, автобусах, самолетах, метро, трамваях, троллейбусах, такси, вертолетах, кораблях, катерах и машинах. И я писал, и очень часто, и очень много. Но у этих стихов есть и другое отличительное, объединяющее их, если не качество, то принцип.

Недавно я прочитал поздние стихи Василиска Гнедова, наирадикальнейшего авангардиста двадцатых с его малевичеподобной «Поэмой конца». А в чем-то и почище Малевича. И вот под конец жизни по разным причинам выпихнутый из культурной жизни, живя где-то в полукурортном городке, работая на какой-то бухгалтерской должности, что ли, продолжал он перебирать слова, слагая их в стихоподобные организмы, единственно запомня из далекого отрубленного прошлого, что стихи это что-то поделенное на короткие строчки, записываемые столбиком друг под другом и наделенные некими перекликающимися созвучиями на концах. В общем-то, все так и есть. Но в случае с крутым авангардистом это выглядит наиудивительнейшим образом, но и в то же время до невозможности обаятельно. Да, именно это и есть уровень поэзии, неотличимый от простого жеста, простой интенции письма. Вот это и хотелось осознать и воспроизвести, тем более, что такое, вообще-то, всегда изначально присутствовало в моем способе бытования в поэзии.