Место боя

— Ну, как знаешь! Но позволь предположить, что это что-то вроде кастовой спеси!

— Знаешь, Паладин, иди ты к черту! — возмутилась девушка. — У меня хорошее настроение и я не собираюсь портить его из-за каких-то желторотиков. Давай веселиться!

Паладин лишь вздохнул: веселиться! Перед тем, как прийти сюда, он имел беседу с Шонтом, и то, что он услышал повода для веселья не давало.

— Джон встречался с человеком, который выступает посредником, и организовывает встречу! — Жанна, не отводящая взгляда от стола, за которым игроки в баррке тряслись над картами, безразлично кивнула в ответ.

Был бы Паладин человеком, на его лице обязательно появилось бы утомленное выражение: мол, и долго она будет так себя вести? Но человеком-то он как раз и не был, и на невозмутимом лице чужака (многие в казино, в том числе и те солдатики, искоса поглядывали на напарника Жанны) ничего не изменилось.

Впрочем, кое-что он понял: Жанна злилась не из-за того, что он ей мешает, а потому, что ни командор, ни Шонт не сочли необходимым посвятить ее в курс дела. Детский, по сути, выпад в сторону солдат, случайно попавших ей под руку, пояснялся очень просто: ей пока что отвели роль простого наблюдателя, роль, с которой спокойно справились бы те же пацаны из гарнизона Порт-сити — действительно, для высококлассного пилота-истребителя это, определенным образом, было унизительно.

— Чего ж ты замолчал, Паладин? — теперь она почти сердилась: одним глотком допила коньяк и стукнула пустым бокалом по столу; кажется, подумал Паладин, девушка выпила немного больше, чем следовало. — Он разрешил сказать мне, почему мы здесь, а не с «Гетманом Хмельницким» или нет?

— Разрешил, — важно кивнув головой, Паладин наклонился вперед и почти слово в слово передал то, что час назад ему рассказал Бабай. Реакция девушки оказалась именно такой, как он себе представлял: ахнув, Жанна словно окаменела в кресле.

— Это все, что я знаю: кто этот агент — Джон не говорил. И встречаемся мы с ним через два дня. А мне Джон приказал разыскать тебя.

— Зачем?!

— Чтобы ты держала ушки на макушке и не искала приключений на свою голову. Дело слишком важное и лишний риск нам не нужен.

— Но…

— Но про это мы поговорим не здесь и не сейчас, Жанна, — мудро заявил Паладин. — Джон ждет нас к восьми — так что есть еще пару часов, а тут, кажется, совсем не плохо! Как ты говорила: давай веселиться!

Серигуанин отвернулся, и Жанна с неудовольствием поняла, что ничего иного на эту тему сегодня она не услышит.

Военная крепость Тагар Дусит, сектор Оариис-с, тюремный блок, 2384.20.4, 22:34.

Джеймс со стоном повалился на спину, с трудом выдыхая из легких воздух. Острая боль наполняла тело, гигантским клыком терзая сознание и плоть. Каждая клетка вопила, корчилась в мучениях после адских пыток на операционном столе килрачских биоинженеров. И так через каждые три часа — стараясь понять причину неудач, постигших их генетические методы, они буквально разбирали его на кусочки, а потом собирали вновь. Сказать, что это был мучительный процесс, — значит, ничего не сказать: подобного юноша не мог себе даже представить в самых худших кошмарах.

Вокруг было все тоже туманное светло-голубое марево, посреди которого висела металлическая койка. И неиссякаемый пресс полуторакратной гравитации, не оставляющий ни на минуту в покое мышцы. Вряд ли это было сделано специально — скорее, килрачи просто не подумали про такую мелочь. Ладно, спасибо и на том, что костюм из мягкой, похожей на замшу ткани, великолепно защищал от холода — средняя температура везде на Тагар Дусит держалась на уровне восьми-десяти градусов тепла: килрачи тщательно воссоздали условия своей родной планеты, правда, Джеймсу от этого легче не было.

Холод внезапно усилился: словно со всех сторон на юношу подул ледяной ветер. Джеймс не пошевелился: поддерживание идиотского выражения на лице не требовало особых усилий, а вот осмысленные телодвижения от взгляда килрачей вряд ли ускользнули бы.

Стена голубизны расступилась, пропуская внутрь какого-то килрача в обычной для «котов» военной форме. Его Джеймс видел несколько раз в лаборатории генетиков, и, как успел понять из подслушанных разговоров, килрач был командором Тагар Дусит. Килрач внимательно окинул взглядом статис-камеру, несколько секунд изучал металлическое ложе, и, наконец, взглянул в упор на Джеймса.

— Поговорим, человек, — нарушил тишину килрач. Джеймс даже не успел удивиться, что он говорит с ним как с нормальным, и говорит не на лингвосе, а на чон-саа, как в разум вдруг вторглась волна насмешливого сочувствия. На какой-то миг Джеймс ощутил, словно в водовороте, увлекающем его на невероятную глубину, ощутил, как его собственные чувства против воли откликаются на мягкий импульс, и, прежде чем успел остановить сам себя, выкрикнул на том же чон-саа: «Хватит!». И оцепенел!