Место для нас

– Нечестную игру тут приписать не смогут, ибо отвечать не за что. У нас достаточно доказательств того, что имело место самоубийство. И, что более важно, у нас есть показания нескольких свидетелей – и я уверена, что вы эти показания поддержите, – о том, что в течение недель, предшествовавших смерти дочери, миссис Винтер испытывала сильнейший психологический стресс, и стресс этот большей частью был вызван поведением дочери. Ее психическое равновесие было нарушено.

– Это у Дейзи психическое равновесие было нарушено, – буркнула Флоренс, резко вытянув ноги под столом. – Она была безумна.

– Нет, Флоренс. – Марта стукнула кулаком по столу. – Не была.

Натали кашлянула.

– При всем уважении, для нашего дела важно именно состояние психики миссис Винтер. И мы выскажем уверенное предположение о том, что это сыграло важную роль в ее нехарактерном поведении.

Билл сидел, сложив руки на груди. Вид у него был такой, словно он стремится поскорее уйти.

– Значит, это все?

Марта сообразила: Натали – подружка Карен. Наверное, следовало пригласить другого адвоката. А Билл в последнее время стал странный – всеми пытался командовать, влезал куда надо и не надо и вообще вел себя как хозяин. Причем сам Билл всегда был уверен в том, что он – неудачник, что он и близко не станет таким, как Дэвид. Марте вдруг захотелось рассмеяться. Таким, как Дэвид, не дано стать никому, никому ни на небесах, ни на земле – или как там еще говорят в церкви.

– Что – все? – резко вопросила Флоренс.

Билл зыркнул на сестру.

– Полагаю, с этим делом все? Вопрос закрыт?

– Ты действительно так считаешь? – расхохоталась Флоренс. Она подалась вперед и постучала пальцем по столу рядом с Натали. – Натали, неужели в самом деле обсуждать больше нечего? Вы больше ничего не хотите нам сообщить?

– Флоренс, какой бы топор ты ни хотела заточить… – неприязненно начал Билл.

Флоренс развернулась и гневно посмотрела на брата.

– Заткнись, – свирепо проговорила она. – Просто, к чертям собачьим, заткнись, Билл. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Я-то как раз имею понятие, потому что именно я…

Флоренс прошипела еле слышно, словно они в столовой находились вдвоем:

– Я тебе сказала: заткнись. Ради бога, Билл, жалкий ты человек. Ты ведь не в курсе, да? – Она повернула голову к матери. – Он не в курсе, да?

Марта не знала, как ответить. То стихотворение… Давным-давно, в школе, они должны были заучить его наизусть. А теперь оно не выходило у нее из головы. Первая строчка заставляла думать о дороге к дому.

Дорога вьется ввысь на всем пути?

Дальше она вспомнить не могла. Она смотрела на Билла и Флоренс, а они смотрели на нее, и все трое – словно незнакомцы, посторонние друг другу люди, впервые встретившиеся в этой комнате. «Они ненавидят друг друга, да? Этот сдержанный мужчина с поджатыми губами и эта дикая, психованная женщина – кажется, они мои дети? Кажется… ну, не забавно ли?»

Она встала. Бедра болели, колени, распрямляясь, захрустели. В последнее время она чувствовала себя старой. Старой и хрупкой, построенной из костей, а не из плоти.

– Благодарю вас от всей души, Натали, дорогая. Вы останетесь на ланч?

Натали укладывала бумаги в пластиковую папку и взглядом с Мартой не встретилась.

– Спасибо за приглашение. Увы, мне нужно вернуться. Я свяжусь с вами после того, как снова побеседую с КПС.

– КПС?

– Королевская прокурорская служба.

– О, конечно. – Марта сплела пальцы и равнодушно осведомилась: – Печенья? Еще чая?

Натали покачала головой.

– Вы всегда очень гостеприимны, миссис Винтер. И хотелось бы задержаться, но не могу. Большое вам спасибо. Будем на связи. – Она посмотрела на часы. – Надеюсь, что в ближайшее время мы получим удовлетворительное заключение.

– А как насчет тела? – поинтересовалась Флоренс.

Марта вздрогнула.

– А оно тут при чем?

Натали несколько удивленно посмотрела на Флоренс.

– Вы имеете в виду тело Дейзи?

– Конечно. Если только в саду не закопан еще кто-то.

Билл в сердцах ударил ладонью по столу.

– Ради бога, Фло, почему ты сегодня ведешь себя как последняя с-с-с-сучка?

Последнее слово, произнесенное с сильным заиканием, повисло в тяжелой атмосфере, воцарившейся в столовой, и Флоренс впервые за весь день смутилась.

– Я… наверное, я просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом. – Она повернулась к Марте: – Спрошу еще раз. Ты больше ничего мне не хочешь сказать? Ничего?

– О чем? – удивленно спросила Марта.

Да, уж если Флоренс что-то взбредет в голову, она пойдет до конца. Но Марта не могла раскрыть тайну, потому что знала: если скажет, то что-то изменится навсегда. Дэвид ужасно рассердился бы. Флоренс никогда и ни за что не должна узнать об этом. Дверь кабинета должна оставаться закрытой. А самой Марте надо просто молчать.

– О чем ты, детка? – спросила она еще раз.

Флоренс гневно глянула на Марту, однако выражение ее лица тут же смягчилось, и она печально проговорила:

– Ни о чем. Не важно.