Место для нас

Сказала – и сама была потрясена тем, какая это вопиющая ложь. Ей хотелось, чтобы Джо стряхнул с себя бремя ответственности и сказал бы: «Я хочу тебя, Кэт. Хочу прямо сейчас. Я оставлю Карен, пусть она рожает сама по себе, она справится. Мне хорошо с тобой. Я это знаю, и ты это знаешь. Я запру дверь паба, закрою шторы, мы с тобой ляжем на пол, и это будет самый лучший секс в твоей жизни, Кэтрин Винтер. Это будет секс с разметавшимися волосами и вздыбленной землей, а потом мы будем жить с Джейми и Люком, и нарожаем еще детей, и будем выращивать зелень, готовить еду и любить друг друга каждый день. И будет так, как положено быть».

Она едва заметно улыбнулась и протянула руку. Джо сжал ее и с чувством потряс.

– Спасибо тебе огромное, Кэт, – сказал он и чуть иронично усмехнулся. – Хорошо иметь друга. Честно. Спасибо за… за понимание.

– Конечно, – кивнула она.

Кэт возвращалась в Винтерфолд, сгорая от стыда и влюбленности. На едва успевших зазеленеть полях тени становились длиннее. Приближался вечер. Теплый ветерок ласкал и успокаивал Кэт. В зеленых изгородях расцветал шиповник, слегка покачивались ростки батской спаржи. Кэт нарвала немного, чтобы на следующий день взять с собой на работу. Она представила себе лицо Джо, как он обрадуется, увидев эти ростки, и улыбнулась. Она понимала, что им не суждено быть вместе. И хорошо. Она понимала – почему. После всего, что случилось, Джо мог стать ей другом – и это больше того, на что она могла рассчитывать. Их отношения с каждым днем теплели.

Подходя к дому по подъездной дороге, Кэт увидела Люка и Марту. Люк играл в мяч, а прабабушка то обрезала цветы, то пила чай из кружки и ходила от стола к клумбам и наоборот. Услышав шаги Кэт, она обернулась.

– Детка! Как славно, что ты вернулась. Люк, беги в дом и принеси маме кружку для чая. И кусок пирога.

Люк убежал, а Марта пошла навстречу Кэт.

– Ну, как все прошло?

– Хорошо, – ответила Кэт. – Очень… хорошо.

Марта пытливо на нее посмотрела.

– Он славный, – сказала она.

– Очень славный, – сердечно отозвалась Кэт. И заметила, что выражение лица ее бабушки стало печальным. – Все хорошо.

Марта покачала головой.

– Никак не могу связаться с Флоренс. И Джим не может. – Губы Марты вытянулись тонкой ниткой. – Ее мобильный не отвечает, а городской вообще не работает. И ни у кого нет от нее никаких вестей.

Флоренс

Ночью после возвращения домой Флоренс спала так, будто потеряла сознание, а когда проснулась – от воя сирены автомобиля на улице и чьего-то крика, – состояние у нее было затуманенное, похожее на похмелье. Казалось, голова набита сырым песком. Как сквозь пелену, она разглядывала свою крошечную спальню, больше похожую на комнатушку горничной. И тут увидела маленькую поцарапанную пластиковую бутылочку, по самое горлышко набитую малюсенькими белыми таблетками. Вспомнив вчерашний вечер, она внимательно прочла надпись на этикетке.

Марта Винтер

Таблетки магнезии

По 2 таблетки в день при запорах

Срок годности до 09/12/12

НЕ ПРЕВЫШАТЬ УКАЗАННУЮ ДОЗИРОВКУ

Постер для выставки Мазаччо на стене напротив кровати за годы выцвел настолько, что фигуры на нем выглядели как зеленовато-желтые призраки. На холодном каменном полу валялись разрозненные машинописные листки. Флоренс повернулась на бок и часто заморгала. «Она, судя по всему, выдающийся эксперт в своей области, и ваша циничная попытка эксплуатации ее познаний, ваша наглость и откровенное предательство вызывают откровенное возмущение».

Флоренс медленно села и обратилась к призракам на постере.

– Доброе утро!.. Я с тобой разговариваю, – сказала она фигуре Адама. – Да-да, с тобой. Ой, как грубо с твоей стороны! Ну что ж, не обращай на меня внимания.

Сидя на краю постели, она поболтала ногами и потянулась. Затем встала и сварила себе кофе.

Письмо от Питера лежало вместе с остальной почтой на «свадебном» сундучке. За ночь листок с письмом свернулся в трубочку, как будто пытался скрыться, кануть в небытие. Флоренс собрала почту: письма, журналы, приглашения, рекламные листовки – все, кроме открытки от Джима, – и выбросила в мусорное ведро.

– Видели бы вы меня сейчас, профессор Коннолли, – сказала она вслух, ожидая, когда заворчит кофеварка, и вдыхая знакомые, успокаивающие запахи дома. Ее взгляд упал на письменный стол, и при мысли о том, что она вот-вот снова похоронит себя в какой-нибудь работе, ей чуть не стало дурно. – Да, я говорю сама с собой. Да, я чокнутая. И мне плевать, черт побери!