Место для жизни

«Сначала разогреться!» Иван сделал десяток наклонов, покрутил поясницей, интенсивно помахал руками. Тело медленно согревалось. Иван взял одну гирьку, начал ее подбрасывать, меняя руки, беря на плечо или поднимая над головой. «Всего два упражнения – жим и рывок, а работает все тело!» Копылов глотнул поглубже холодный воздух, взял вторую гирю. Подъем до плеч, медленный жим над головой, фиксация! Гири зависают над головой, руки выпрямлены и слегка дрожат, но сил еще много, и можно повторять это упражнение еще и еще. Иван уже не просто разогрелся, ему жарко, его не остудит и зимний ледяной ветер, от тела идет пар, он раздевается, бросает на скамейку майку и спортивный костюм. Мышцы взбугрились, надулись, распирают его. Гири кажутся маленькими в могучих руках, он берет их на бицепс, держит, бросает. Потом приседания, короткий отдых, и еще несколько подходов. После силовой тренировки, продолжавшейся два часа, он еле дотащил гири обратно до дома.

Иван прошел через узкий коридор, поставил гири, разулся, и вошел внутрь, не включая свет. Тусклая луна освещала маленькую комнату, вся мебель которой состояла из шкафа и железной кровати. Иван сполоснулся в ванной, вернулся, сел на кровать. Ветки деревьев скребли по стеклу, редкие капли дождя падали на жестяной подоконник. На стенах метались черные тени веток, раскачиваемых порывистым северным ветром, иногда в стекла бил яркий свет автомобильных фар. Через открытую форточку доносились звуки засыпающего города – шум машин, скрип тормозов, обрывки музыки, жужжание телевизоров. Иван сидел, и смотрел широко открытыми глазами в пустоту. Мышцы расслабились, тело вновь стало мягким и тонким. Иван физически чувствовал, что он вновь разуплотняется, истончается, исчезает… Когда его голова начала слегка кружиться, он легко упал на подушку, и почти мгновенно заснул. Засыпая, он услышал, как по скрипучим половицам к нему приближается гость.

…

Половицы громко скрипели под гостем, отличавшимся богатырским телосложением. «Одежда богатая, перстни на обоих руках, уж не купец ли?» Однако в движениях человека начисто отсутствовала важность и мелкое угодничество, присущее купеческому чину, и князь отказался от этой мысли. «Одет слишком дорого для монаха, держится с достоинством, скромно, но без страха. Ой, не тот он, за кого себя выдает!»

Даже пахло от грека так, что Владимир сумел сформулировать слово, характеризующее людей связанных с императорским двором, тем страшным и непонятным, что заставляло князей и посильнее его вбирать голову в плечи – «политика»!

– Ты, значит и будешь тот самый Никодим, о котором говорила еще бабушка моя Ольга?

Вошедший склонил голову и произнес:

– Воистину так, великий князь!

Владимир с интересом рассматривал человека. Грек был силен, но в его теле не угадывалось сноровки, присущей воину. Холеные пальцы в жизни не прикасались к мечу или сохе. Круглый высокий лоб, редкие волосы на голове – видать, изрядно в той голове ума. Глаза… Такие глаза не могут принадлежать торговцу – из них идет какой-то удивительный свет. Торговец должен уметь врать и обманывать… Что умеет сей человек?

– И с чего ты решил, хитрый грек, что я приму христианство?

– Ты сам послал за мной, великий князь.

Конунг хитро прищурился:

– А ты небось и представить не мог, что великим князем будет сын ключницы Малуши?

Грек выставил вперед шелковистую черную бороду, заблестел выкаченными глазами:

– В тебе кровь Рюрика соединилась с кровью людей этой земли. Один ты остался из Рюриковичей, всех кроме тебя погубил лютый воевода Свенельд по прозвищу Блут!

Князь подался вперед:

– Что, слава о Свенельде Кровавом уже пошла по земле греков? Я думал, что он найдет у вас скорый конец.

– Свенельд с норманнами не прижился при императорском дворе. Ты хорошо сделал, что написал письмо, великий князь. Свенельд со своими людьми отправился на Сицилию, а затем в Италию, где и принял христианство от самого папы.

– Забудем о нем. Я хочу послушать о твоем боге. Ты знаешь, у меня в Киеве есть почитатели Одина, Перуна, Аллаха и Яхве. Я со всеми беседую.

– Позволь, я угадаю твои мысли, великий князь! – Грек доверительно приблизил лицо, – Ты воин, и не терпишь лукавых почитателей Яхве. Они высокомерны, хитры, считают себя солью земли, а всех других – не равными себе. Казары поверили им. Возгордившись, они растеряли старых друзей, и нажили новых врагов. Яхве дал им смерть вместо защиты.

Последователи Мохаммеда тебе нравятся больше. Они обещают тебе много жен и наложниц с благословения Аллаха. Но как всякий викинг, ты не можешь жить без вина. Это сердит твоих наставников. Когда они сердятся, их глаза странно сверкают, и это тебе не нравится… Я прав?

– Да ты не колдун ли? – Владимир опасливо посторонился, хитро прищурив глаз.

– Нет, великий князь. Мне дано благо видеть сердцем, за заслуги мои перед Господом.

– Твой бог сильный! – похвалил Владимир, – а что ты скажешь о Перуне и Одине?