Место на серой треуголке

– Я не буду сейчас говорить о том, как это звание себя скомпрометировало. Просто я вообще не понимаю, как можно быть героем труда. Ты работаешь больше других, получай больше других, но при чем тут героизм. Героизм на фронте, в экстремальных условиях. А в труде надо не награждать тех, кто преодолевает экстремальные условия, а наказывать тех, кто их создает.

– Но ведь "Битлз" получали ордена Британской империи.

– Я не "Битлз", а орден Британской империи не звание Героя Соцтруда, тем более, в моем случае говорить о труде вообще не приходится, такого бездельника, как я, редко можно встретить.

– А кого из мульти-литераторов Вы считаете близким себе?

– Из нынешних никого.

– А из прошлых?

– Тоже никого.

– Что же Вам никто не нравится?

– Нет, почему? Мне нравится очень много разных книжек.

– Какие, например?

– О, это тема для отдельного разговора. Приходите еще, я вам расскажу, а сейчас простите, я должен принять журналиста из "Штерна", он уже четыре месяца ждет встречи.

– Большое Вам спасибо.

– Что вы? Не за что. Очень рад был с вами побеседовать.

Л. и В. ходили, искали винный магазин.

– Сейчас бы пива, – сказал В.

– Да вряд ли найдем…

Они купили сухого вина, поднялись в каком-то подъезде на подчердачный этаж. Там стоял строительный "козел". Усевшись на него, Л. попытался открыть бутылку зубами. В. забрал у него, опалил пластмассовую пробку спичкой, и от этого она снялась зубами, как по маслу.

– Знаешь, браток? Что я на днях узнал, – сказал Л.

– Ну?

– О, я узнал ужасные вещи. Говорят, что мы с тобой муж и жена.

– Да ну?

– Муж и жена.

– А кто говорит?

– Да все уже знают.

– А кто муж, а кто жена?

– Вот это я пока не выяснил точно, разное говорят, но я выясню.

– Ты выясни, браток.

Они пили уже вторую бутылку, уже было весело.

– Вот если нас сейчас повяжут, – сказал В., – то потом обязательно все скажут, что мы тут целовались, – и он нежно повел плечом.

– Сосались, – сказал Л.

– А для отмазки вина прихватили.

– Якобы выпить негде.

Через некоторое время они вывалились из подъезда, веселясь и подпрыгивая, изображали на разный манер голубых.

– А ты хорошенький!

– Я тебе нравлюсь?

– Ужасно, ты такой голубой.

– Да и ты молодец, только ты побрейся.

– Я побреюсь.

– Я не гомосексуалист, – сказал В. проходившему мимо человеку, – я просто женщина, заключенная в мужское тело. Человек отшатнулся и пошел быстрее.

– Слушай, – вдруг сказал В. – ты любишь ездить на машине?

– Люблю, – скаал Л.

– Машину угнать очень легко, надо выдернуть шнур и выдавить стекло.

Они долго бродили вдоль разных машин, но ни выдернуть шнур, ни выдавить стекло не удалось. Л. предложил разбить стекло. Нашли кусок арматуры, но стоило размахнуться, как обязательно кто-то ходил, выглядывал в окно и вообще все мешало.

– Может быть, нам поймать машину и убить шофера, – сказал Л.

– Задушить?

– Нет, можно зайти к кому-нибудь поблизости, взять нож и убить его ножом, а тело спрятать в багажник.

– А мы не будем потом страдать и мучиться, как Раскольников?

– Ну, что ты? – убежденно сказал Л., – он в идее разочаровался, фашист.

– Я всегда знал, что преступные замыслы рождаются именно так, – сказал В., – а кто же тут поблизости живет?

Через некоторое время они выбрели на кафе, рядом с которым стояли хиппи и еще какие-то тусовщики.

– Выпьем кофе? – делая ударение на "кофе", сказал В.

Они стояли за столиком, мимо шел волосатый юноша.

– Погоди, – сказал Л.

– Да? – волосатый повернулся к нему.

– Ты – хиппи?

– Да! – радостно улыбнувшись, сказал тот.

– А мы из того города, где вас очень не любят.

Хиппи помрачнел.

– Не обращай на него внимания, – сказал В., – он такой ужасный любер, да и я тоже любер. Ты что тут делаешь, – вдруг грозно сказал он.

Хиппи смотрел под ноги и молчал.

– Откуда ты, хиппи?

– Из Питера.

– О, из Ленинграда! – они переглянулись.

– Поезжай скорей домой, и чтоб мы тебя больше здесь не видели.

Приятели потолкали еще кого-то и вышли на улицу. Зашли в близлежащую столовую. Пили вино, которого оставалось еще много в сумке. Угощали солдата, сидевшего с ними за одним столом, спрашивали тяжело ли служится, рассказывали армейские истории.

– Но ты понимаешь, браток, – сказал ему Л., – на самом деле нас в армию не берут. Который год просимся, а не берут.

– Мы психи оба, будем по своим стрелять, – сказал В.

– Нам все равно, – подтвердил Л.

В. закурил. Тут же к ним подошла буфетчица:

– Я давно за вами наблюдаю, распиваете, а теперь еще и курить будете. Что, вызывать уже?

– Ой, вот вызывать не стоит, – сказал В.

– Не надо, тетенька, – попросил Л., – мы курить больше не будем, и вот-вот уйдем.

Буфетчица отошла. Солдат тоже ушел.

Они уходили уже совершенно пьяные. Тусовочное кафе уже было закрыто. Но рядом толклись металлисты и еще непонятные.

– Вы кто? – бросился к ним Л.

– Мы КСП.

– И кого вы любите, кого слушаете?

– Визбора слушаем, Высоцкого.

– Ну и дураки, – мирно сказал он, – слушайте ансамбль "Лед Зеппелин".

Он отвернулся и увидел как его приятель трясет металлиста и кричит. Другие металлисты не вмешивались.

Л. тоже схватил металлиста:

– Ты что? Тебе что? – орал Л.

– Он спрашивает, почему у меня хайр, – сказал металлист.