Место под названием «Свобода»

Уже через несколько минут они тронулись в обратный путь. Лиззи ехала впереди до того, как они покинули черту города, но стоило им миновать последний жилой дом, улеглась сзади на матрац. Мак нарочно заставил пони двигаться медленно, но его больше никто и не подгонял. Прошло полчаса в дороге, когда он спросил:

– Вы спите?

Ответа не последовало, и он заключил, что Лиззи действительно уснула.

По временам он оглядывался назад. Она беспокойно ворочалась, постоянно меняя позы и что-то бормоча во сне.

Они катили по пустынному участку дороги, находясь уже в двух или трех милях от плантации, когда тишину ночи прорезал отчаянный крик.

Кричала Лиззи.

– Что? Что такое? – испуганно спросил Мак, натянув поводья. Еще до того, как коляска полностью остановилась, он уже перебрался к заднему сиденью.

– О, Мак, как же мне больно! – воскликнула она.

Он завел руку ей под плечи и слегка приподнял.

– В чем дело? Где болит?

– Боже милосердный! Мне кажется, у меня начались роды.

– Но еще слишком рано…

– Да, оставалось целых два месяца.

Мак почти не разбирался в подобных вещах, но догадался, что преждевременные роды спровоцировал либо стресс от вида чудовищной раны Бесс, либо бешеная тряска по дороге во Фредериксберг. А скорее всего, свою роль сыграли оба этих фактора.

– Сколько времени вам осталось?

Она издала громкий и протяжный стон, прежде чем ответила:

– Очень мало.

– А я думал, на это требуется несколько часов.

– Сама точно не знаю. Думаю, что боли в спине на самом деле стали началом предродовых схваток. Быть может, ребенок начал стремиться наружу гораздо раньше вечером.

– Мне продолжить ехать? Мы окажемся дома через четверть часа.

– Нет, это слишком долго. Оставайтесь на месте и держите меня.

Мак внезапно ощутил, что матрац стал мокрым и липким.

– Почему промок матрац?

– Я думаю, у меня отошли воды. Жаль, здесь нет сейчас моей матушки.

Маку показалось, что матрац покрылся кровью, но он предпочел промолчать.

Она снова застонала. Когда же приступ боли отступил, ее начало крупно трясти. Мак дополнительно накрыл ее своим теплым плащом.

– Возвращаю вам ваш плащ, – сказал он, и она даже сделала попытку улыбнуться, но у нее случился очередной болевой спазм.

Способность говорить вернулась к ней, и она сказала:

– Вам придется принять младенца, когда он выйдет из меня.

– Хорошо, – отозвался он, хотя не понимал, что конкретно от него требовалось.

– Пристройтесь у меня между ног, – дала подсказку Лиззи.

Он встал на колени и вздернул нижнюю юбку. Ее нижнее белье тоже насквозь промокло. Маку приходилось прежде раздевать только двух женщин, Энни и Кору, вот только они не носили нижнего белья, и он понятия не имел, как оно застегивается, но все же сумел стащить его с Лиззи. Она приподняла ноги и положила ступни ему на плечи, собираясь с силами и ища твердую точку опоры для тела.

Мак уставился на густые темные волосы у нее между ног, и его охватила паника. Он не понимал, как мог ребенок протиснуться в столь узкую щель. Каким образом это происходит? – мучительно гадал он. Но затем усилием воли заставил себя успокоиться. Такое случалось тысячи раз в день по всему миру. Не было нужды ни в чем специально разбираться. Ребенок родится без какой-либо помощи с его стороны.

– Мне страшно, – прошептала Лиззи в краткий момент покоя.

– Я позабочусь о вас, – сказал он и начал нежно гладить ногу – единственную часть ее тела, до которой мог дотянуться.

Роды прошли очень быстро.

Маку мало что удавалось рассмотреть при свете одних лишь звезд, но после того, как Лиззи издала особенно громкий стон, из ее чрева что-то начало выходить наружу. Мак протянул туда две дрожавших ладони и ощутил нечто теплое и скользкое, толкавшееся ему навстречу. Через мгновение он уже держал головку младенца. Лиззи словно сумела сама взять краткую паузу, потом стала тужиться снова. Удерживая головку одной рукой, он подсунул другую под крохотные плечики, когда и они показались на свет божий. Секундой позже ребенок полностью вышел из лона матери.

Мак держал его и разглядывал: закрытые глазки, темный пушок вместо волос на макушке, миниатюрные конечности.

– Это девочка, – сказал он.

– Она должна сразу же закричать, – с тревогой отозвалась Лиззи.

Мак слышал, что новорожденных обычно шлепают по попке, чтобы заставить дышать. Ему было тяжело заставить себя сделать это, но он понимал, что обязан. Развернув тельце, он нанес в нужное место хлесткий шлепок.

Ничего не получилось.

И теперь, держа грудь ребенка на своей широкой ладони, он осознал: произошло что-то ужасное. Он не мог прощупать биения маленького сердечка.

Лиззи изо всех сил старалась перевести себя в сидячее положение.

– Отдайте мне ее! – потребовала она.

Мак передал ей младенца.

Она взяла девочку и пристально всмотрелась в личико. Поднесла губы ко рту, как будто собираясь поцеловать, а потом резко подула.

Мак отчаянно хотел, чтобы воздух проник в легкие ребенка и заставил заплакать, но ничего подобного не случилось.

– Она мертва, – сказала Лиззи.

Затем прижала младенца к груди и накрыла плащом обнаженное тельце.

– Моя малышка мертва.

И Лиззи разразилась рыданиями.