Место под солнцем

Катрин стройная, поджарая, веснушчатая, с длинными каштановыми волосами, в которых заметна седина. Когда у Катрин хорошее настроение, она делает себе экстравагантные ассимметричные прически, надевает короткое платье и подбирает украшения из темно-зеленых камней под цвет глаз, всегда грустных. А когда плохое, небрежно заколов волосы в пучок, покупает себе джин.

– Олга, что ты делаешь завтра? – спрашивает она. – Ты не могла бы мне помочь?

– Конечно, – соглашаюсь я.

Мне нравится Катрин.

– Ко мне приезжают гости, но у меня очень мало времени, а надо успеть убрать в доме. Я хочу попросить тебя помочь мне, заплачу тебе пятьсот бат.

– Конечно, – радостно соглашаюсь я.

Это же «Никайон» – почти как на моей исторической родине. Тем более что пока у меня нет других вариантов снискать хлеб насущный.

– Я бы с удовольствием помогла, но у меня нет времени, – говорит Просто Мария.

Это она для меня, чтобы я не чувствовала себя униженной. Мне становится смешно: чтобы бизнес-вумен Мария да занималась уборкой? Да она не знает, с какого конца взять швабру!

Договариваемся, что я с утра приеду к Катрин на «тук-туке», а она встретит меня и будет стоять на пороге своего дома – он как раз находится у дороги – и махать мне чтобы я не проехала мимо.

Так и получается: увидев знакомую фигурку, размахивающую платочком, я нажимаю на кнопочку звонка на потолке машины. Минибас останавливается, и я бегу навстречу Катрин. Ее домик стоит на самой дороге, а позади пляж с беседкой.

Однажды мы устроили пикник в этой беседке. Катрин вынесла подушки и стаканы, зажгла свечку, и хорваты, чилийцы и мы с Сашей, слушая шум прибоя, болтая, наводили себе коктейли из джина с колой со льдом, – было здорово.

Дом просторный, с кучей подсобных помещений. Первоначально интерьер был оформлен стильно и со вкусом, но сейчас на всем лежит печать заброшенности. В салоне все пуфики завалены сломанными игрушками и фрагментами одежды, под изящными столиками стоят пустые бутылки, из оригинальных светильников выкручены лампочки.

В детскую страшно войти. Там темно, как в гробнице, потому что шторы плотно и навсегда задернуты, мерцает хилая лампочка, постели на детских кроватках разобраны, поверх лежат запчасти от конструктора и рваные книжки. Мальчишки без особой охоты занимаются музыкой, готовясь к сегодняшнему уроку в музыкальной школе: Вилли в своем углу тренькает на гитаре, в то же время Лео, сидя на полу, тычет в клавиши электронной клавиатуры.

«Во-первых, он неровно сидит и сутулится, – возмущается во мне несостоявшийся педагог. – Во-вторых, они не слышат сами себя!»

Катрин подскакивает к Лео и кричит на него:

– Неправильно, тут «g»!

Лео проделывает это с нескрываемым отвращением. Катрин носится по дому. Разыскивает в завалах швабру для меня, попутно ругает Лео за какие попало клавиши.

Закончив драить большую душевую, я перехожу в кухню. По стенам висели декоративные связки красного перчика, но от времени они пожелтели, запылились. А вот любовно оформленные семейные фотографии в деревянных рамочках: на них молодая улыбающаяся Катрин с распущенными волосами, оживленные мальчики и какой-то мужчина с темными глазами, словно буравчиками. Эта счастливая четверка повторяется в разных комбинациях: то все лежат кучей-малой на диване, то сбились в кучу, обняв друг друга.

Похоже, со временем мужчина исчез, а рамочки проел древесный жук, но Катрин все не снимает фотографии со стены.

– Олга, будь добра, протри пол в спальне и перестели постель, – Катрин открывает еще одну дверь.

В этой комнате помещается одна огромная кровать. Сняв все грязное белье, я протираю пыль на прикроватной тумбочке, обмахиваю маленькие иконы. Катрин приносит новое белье, мы вместе расстилаем простыню. Набросив сверху огромное кружевное покрывало, Катрин замечает большое серое пятно.

– Ноу гуд, – озабоченно нахмурившись, она идет искать другое.

Я перехожу в так называемый офис. В офисе стоит компьютер, лежит куча вспомогательных материалов, на стене висит доска, исписанная английскими идиомами. Здесь Катрин нелегально дает свои частные уроки. Раньше она преподавала в интернациональной школе, но поругашись с директором, ушла, оставшись без разрешения на работу.

Катрин заглядывает в офис.

– Готово? Спасибо, Олга! Сейчас мы с ребятами поедем в музыкальную школу, и по пути я тебя отвезу домой.

Катрин протягивает мне пятьсот бат. Это первые деньги, заработанные мной в Таиланде.

– Спасибо, Олга.

Я прошу ее высадить меня у рынка. Закупив фруктов, мяса и овощей, возвращаюсь домой с полными сумками еды, необычайно гордая собой.

***

…А через пару дней в маркете снова встречаю Катрин: она с мальчиками сидит за столиком около тайской харчевни. Вилли, заметив меня, дернул мать за рукав.

– Олга, хэллоу! – встав с места, Катрин подходит ко мне, чтобы расцеловаться по европейской традиции.

В то же самое время какой-то мужчина, сидящий с ними за столиком, решительно встав, отходит в сторону, явно не желая засветиться в этой компании.

Однако я успела его узнать. Это тот дядька с фотографии, ирландец с глазами-буравчиками. Так вот кого она ждала в гости.