Место под солнцем

Самому Коржу три года назад профессиональный киллер прострелил череп. Прах пахана покоился под роскошной мраморной плитой на Ваганькове. Но память о легендарном воре жила, причем не только в сердцах благодарных учеников, но также в «активе» оперативников ФСБ и МВД. Несколько крупных уголовных дел, связанных с его именем, оставались нераскрытыми, и закрывать их пока никто не собирался. Там много всего было: коррупция на самом высоком уровне, хищения государственного имущества в миллиардных масштабах, шантаж, вымогательство, заказные убийства. Иногда в средствах массовой информации звучали новые имена и факты, летели крепкие чиновничьи головы.

Валера Луньков начинал свою карьеру под теплым крылом Коржа. Советник президента Егор Баринов достался Луньку в наследство. А на кассету с девочками Валера наткнулся сам, почти случайно. Это был как бы довесок к «карманному» политику, приятный сюрприз от погибшего авторитета.

И вот недавно, меньше месяца назад, сидя в уютной мужской компании, попивая водочку, расслабленно болтая о всякой ерунде, Лунек поспорил с Глебом Калашниковым: до какого возраста мужик остается мужиком, от чего это зависит, кто из общих знакомых сохранил молодую мощь после пятидесяти, а кто уже к сорока импотент. Речь случайно зашла о Баринове.

Глеб любил спорить, сам входил в азарт и умел здорово заводить собеседника. Он ржал, как конь, но Лунек отлично видел: это имя до сих пор не дает Калашникову покоя. Когда-то давно, в незапамятные времена, у жены Глеба был бурный роман с Егором Бариновым. Тогда она еще не была женой Калашникова, и все-таки Глеб всякий раз нервничал и заводился не только при встречах с советником президента, но даже когда о нем заходил разговор. Глеб, как большинство ходоков, был ревнив до истерики. Он с пеной у рта стал орать, что Баринов только с виду такой бравый, а на самом деле ничего ему, бывшему иному ленинцу, от жизни не надо. Все эти комсомольские ходоки советской закалки ярко горят, да быстро сгорают.

– Так ты прямо про всех все знаешь! – щурился Валера.

Его забавляла взвинченность Глеба.

– Я вижу! Насквозь вижу! На глазок могу определить, кто мужик, а кто уже среднего рода, – орал Глеб. – И не ошибусь никогда.

– На глазок, говоришь? – смеялся в ответ Валера. – И никогда не ошибешься? На что спорим?

– На десять щелбанов! – заявил Глеб. И Валере по пьяни, в азарте спора очень захотелось влепить эти десять щелбанов в глупую, самоуверенную башку Глеба. Для науки. Валера не любил, когда человек зарывается и думает, будто все про всех знает.

– Значит, Баринов, по-твоему, среднего рода? – уточнил он. – Ему ведь всего пятьдесят три, не забывай.

– Да хоть тридцать три! Он давно не мужик! И никогда им не был! – продолжал надрывать горло Глеб.

– Не мужик, говоришь? И мы спорим на десять щелбанов? Ну, смотри, Глебка, больно бить буду!

– У твоего Баринова ничего мужского, кроме воспаления простаты, не осталось. – Глеб растер в прах сигарету в мраморной пепельнице, тут же закурил следующую. – Я не ошибаюсь в таких вещах, так что больно бить в лоб я тебя буду, Лунек, а не ты меня.

По пьяни, по дури, в азарте спора Валера прокрутил Глебу ту самую кассету. Тогда он не придал этому никакого значения. И только позже, протрезвев, стал ругать себя за мальчишескую глупость.

Он вспомнил, как внезапно вытянулось у Глеба лицо, как он побледнел и пробормотал себе под нос еле слышно: «С-сука!»

– Ты про кого? – спросил Лунек.

– Да так, – нервно сглотнув, передернув плечами, ответил Глеб, – про твоего Баринова. Из-за него, старого пердуна, я проспорил. Слушай, а когда это снимали?

– Недавно, – приврал Валера для пущей убедительности, – около года назад.

На самом деле пленке было не меньше четырех лет.

– А что за девочки? – равнодушно, как-то даже вяло спросил Глеб.

– Какая разница? Они все на одно лицо, эти девочки.

– Он их меняет или постоянно пользуется, не знаешь?

– Ты чего? Девки понравились? – удивился Валера. – Своих мало?

– Да ладно тебе, – Глеб махнул рукой, – не издевайся. Я просто так спрашиваю. Опыт перенимаю.

– А, ну-ну, – потрепал его Лунек по плечу, – перенимай. На старости лет пригодится. Только ты учти, это дорогое удовольствие. Одна из девок вроде была его постоянной подружкой и тянула из него ежемесячно кусков пять «зелеными». Насчет второй не знаю. Я в отличие от тебя такой опыт перенимать не собираюсь. Мне не в кайф, когда за деньги, да еще втроем.

– Какая же из них постоянная? – спросил Глеб со сдавленным смешком. – Что-то не тянут они на пять кусков в месяц, ни одна, ни другая.

– Ну, это дело вкуса. Кому что нравится.

– Так какая больше нравится Баринову? В сауне снимали скрытой камерой, качество изображения было неважным. Лицо самого Баринова несколько раз взяли крупным планом, чтобы в случае чего не оставалось сомнений. А девочки вышли расплывчато. Камера на них не фиксировалась. Видно, что голенькие, одна здоровая, мясистая, другая худенькая, совсем соплячка. Обе дело свое знают и не халтурят.

– Ну что ты привязался? Ну хрен знает, которая из двух девок ему больше нравится.