Место под солнцем (СИ)

Она думает о нем каждую свободную минуту. Утром, днем, вечером. Перед тем, как уснуть, вспоминает ту ночь, когда он лежал рядом, обнимал ее, целовал и гладил по волосам, говоря, что еще никогда не был так счастлив. Любовник из него и вправду не ахти, чересчур нетерпелив, но другая назвала бы это пылкостью и пришла бы в восторг. Мужчин, прикосновения которых заставляли ее тело петь, как умело настроенную скрипку, Эоланта забывала на следующее утро, а сегодня даже их имен не вспомнила бы. Все, чего ей хотелось сейчас — вернуться домой и застать у своих дверей Ливия Хиббинса.

— О наших отношениях? Не могу сказать, что он в восторге, но я уже большая девочка и могу самостоятельно выбирать мужчин.

Леон доел устриц, отставил тарелку и взял свой бокал с вином.

— Старшие братья, — улыбнулся он. — Кого бы ты ни выбрала, им это не понравится. Их ревность еще сильнее, чем отцовская.

— У тебя есть братья или сестры, Леон?

— Только сводные. — Начальник тюрьмы сделал неопределенный жест. — Мы не общаемся. Живем в разных странах. Иногда они звонят и говорят, что навещали в тюрьме отца, но меня это не интересует.

— А ты его не навещаешь?

— Зачем? Сукин сын торговал оружием и заслужил наказание. Если бы твой отец торговал оружием, наркотиками или людьми и отправился за решетку, ты бы его навещала?

Эоланта задумчиво потерла щеку двумя пальцами.

— Нарушив закон, он не перестанет быть моим отцом.

Леон хмыкнул и допил вино.

— Ну конечно. Я забыл, что говорю с темной эльфийкой. Для вас кровные узы святы. Когда твой брат сидел в тунисской тюрьме, ты навещала его каждый месяц на протяжении трех лет. Что он вынес из этого периода? Стал законопослушным? Осознал, что чистые деньги лучше грязных? Он вернулся к прежним делишкам, и теперь его, с позволения сказать, бизнес называют не иначе как империей. Кстати, ты знаешь, что он работал с Ливием Хиббинсом, и именно благодаря Сезару тот угодил за решетку?

— Да, — ровным тоном ответила Эоланта.

— Это здорово осложнит работу Аднану Саркису и его подопечным. Теперь им придется самостоятельно налаживать связи со здешней таможней. В свое время Ливий и твой брат провернули много больших дел, но теперь, когда между ними пробежала черная кошка, этому не бывать.

— Что тебя тревожит? Мысль о том, что в течение нескольких лет ты не сможешь повесить ни одного работорговца?

Начальник тюрьмы одарил ее прохладной улыбкой.

— Вы остры на язык, миледи. Общение с друзьями вашего брата не идет вам на пользу. — Он уже в который раз оглядел зал. — Знаешь, а я хорошо помню тот день, когда мы с тобой встретились впервые. На тебе было длинное платье из лазурного шелка, а волосы ты заплела в косу. Сперва я решил, что ты явилась на свидание к кому-то из заключенных. И подумал: вот же повезло сукину сыну с женой. А потом я узнал, что ты не замужем. И пришла не на свидание к заключенному, а ко мне, и беседовали мы о работе.

Эоланта сдержанно кивнула, изучая остывающую еду. Аппетита у нее не было с начала вечера, а теперь от вида жюльена тошнило.

— Мы так редко видимся, — продолжил Леон, возвращая винный бокал на стол. — Мне бы хотелось смотреть на тебя целую вечность. Любоваться твоим лицом и слушать твой голос. Ты — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, Эоланта. Думаю, вся моя жизнь вела меня к этому моменту. Боги должны были свести наши пути раньше. До того, как я познакомился со своей бывшей… впрочем, какое это имеет значение. Я хочу задать тебе вопрос. Надеюсь, ты ответишь… что-нибудь.

Начальник тюрьмы жестом опытного фокусника извлек на свет коробочку, обитую черным бархатом, открыл ее и достал тонкое кольцо из храмового серебра. Маленький зеленый камень Эоланта узнала с первого взгляда. Очень редкая порода, меняющая цвет в зависимости от освещения. Секрет ее обработки хранился в строжайшей тайне, и украшения с ней стоили огромных денег.

— Это… твой подарок на мои именины?

— Это мое предложение руки и сердца самой восхитительной женщине, которая когда-либо ходила по этой земле. — Леон сжал кольцо между большим указательным пальцами. — Мадемуазель Нойман, вы станете моей женой?

— Что? Женой?! Леон, ты сошел с ума?!

— Ты можешь подумать, я не тороплю, — стушевался мужчина. — Тебе не нравится кольцо? Или… мне следовало обставить все более торжественно? С лепестками роз и свечами?

Эоланта потерла лицо ладонями. Она приказывала себе успокоиться, но роль, которую она играла в присутствии Леона Кадара, уже стояла ей поперек горла.

— Нет, — твердо сказала она. — Я не стану твоей женой. Не сегодня. Ни завтра. Никогда.

— Так я и думал. Дело в кольце. Нужно было купить что-нибудь более достойное для сестры Сезара Ноймана.

— Дело не в кольце, Леон. Мы можем изредка спать в одной постели, но между нами нет никаких отношений. Я хочу, чтобы ты это уяснил. Я не люблю тебя. Мне не нужны твои подарки. Не нужны ужины в ресторанах, ради которых ты влезаешь в долги. Мы немного развлеклись, и пришло время поставить точку. Прямо сейчас.

В какой-то момент Эоланте показалось, что Леон готов расплакаться.