Место, роль и значение религий в современном мире

Мудрец не только порождает мысли, но, порождая их, он обязан их беречь и лелеять, ибо любая мысль, особенно вначале, настолько неустойчива и даже легковесна, что без особого внимания к ней она может бесследно исчезнуть. Мудрец не только производитель мысли, но и ее хранитель, ее транслятор, ее исток, становой хребет и тот, кто ее обязан воплощать в жизнь: «Пусть мудрец стережет свою мысль, трудно постижимую, крайне изощренную, спотыкающуюся где попало. Стереженая мысль приводит к счастью. Обуздание мысли, едва сдерживаемой, легковесной, спотыкающейся где попало, — благо. Обузданная мысль приводит к счастью»[109].

Мудрец всегда остается мудрецом, по существу, он всегда наедине со своими мыслями, его не волнуют никакие страсти, никакие вожделения, никакие внешние по отношению к его существу интересы: «Не следуй тщеславию, не гонись за наслаждением любви и чувственности! Глубокую радость обретает тот, кто склонен к углублению и размышлению»[110]. Мысль мудреца охватывает собой все сущее, человека, небо и землю, всю Вселенную, поэтому мудрец всегда одинок, но всегда со своей мыслью, следовательно, он никогда не бывает одиноким, ибо его мысль объемлет все сущее, и это может быть, самое важное, самое фундаментальное отличие мудреца от любого другого человека. Он одинок, ибо на высотах духа и мысли он не может не быть одиноким, но именно потому, что он всегда как мудрец находится на высотах мысли и духа, он всегда связан со всем сущим, следовательно, никогда не бывает одиноким. Его главная и существенная задача — не сбиться с истинного пути мысли, истины, ибо ложно направленная мысль может привести к гибели.

Нельзя не заметить, что Будда ни к чему не относится так серьезно и так ответственно, как к мысли и к истинному познанию и мудрости, ибо полагает, что к ним нельзя относиться небрежно и легкомысленно. Именно поэтому ряд своих рассуждений Будда посвящает категории «серьезности»: «Безумцы, люди ложной мудрости, следуют тщеславию. Серьезно настроенный человек хранит свою серьезность как лучшую свою драгоценность»[111]. «Серьезность — путь к бессмертию. Легкомыслие — путь к смерти. Серьезные не умирают. Легкомысленные подобны мертвецам. Отчетливо понимая это, мудрые — серьезны. В серьезности они черпают радость. На ниве благородных радуются они»[112].

Эти слова Будды во все времена имели важный смысл и значение, поскольку к серьезным людям и власть имущие, и довольно значительная часть общества относилась с опаской, боязнью и даже страхом: серьезность была всегда непонятной, чуждой большинству людей. В то же время всякого рода шутовство, зубоскальство, легкомысленное поведение и образ жизни симпатизировал абсолютному большинству людей. Больше того, логика подобного отношения к серьезности и легкомыслию уводила от истинного и праведного пути на путь вульгаризации, хамства, пошлости и варварства. В этом смысле рассуждения Будды о серьезности мыслителя, да и просто человека, всегда имели особое значение: «Если серьезно настроенный человек пробужден, если он не забывчив, если его дела чисты, если он действует осмотрительно, если он ограничивает себя и живет согласно закону, его слава будет расти»[113]. Это не значит, что серьезный человек безрадостен, никогда не смеется и не улыбается, что он всегда грустен и печален, — вовсе нет. Это означает лишь, что он никогда не бывает легкомысленным, пошлым и вульгарным, он всегда находится в хорошем расположении духа, всегда просветлен, от него всегда исходит сияние, привлекающее к нему других людей, он всегда спокоен и уравновешен, всегда находится в гармонии с самим собой и со всем окружающим миром. Его жизнь в связи с этим измеряется не обычной хронологией дней, лет, десятилетий, ее следует измерять вечностью, бессмертием: «И один день жизни человека, познавшего путь бессмертия, ценнее сотен лет, прожитых в неведении того, что возможно освобождение. И один день жизни человека, постигшего истинную цель жизни, лучше сотен лет жизни, далекой от познания истины»[114].

Будда, исходя из собственного жизненного опыта и опыта других людей, считает, что все страсти, отвлекающие человека от истинного пути, коренятся в телесном, материальном. В связи с этим он учит, что человек должен прежде всего отказаться от привязанности к своей телесности и всего, что с этим связано: «Пусть он откажется от гнева, пусть он оставит самодовольство, пусть он превозможет все привязанности. Никакие несчастья не случаются с тем, кто не привязан к своему имени и телесной форме»[115].