Место, роль и значение религий в современном мире

Вера соединяла и скрепляла все сословия союзом любви и повиновением воле Божией, чрез исполнение заповедей Его и учение Православной Церкви, приближением сколько возможно к Богу, имея надежду на будущую вечную жизнь; а без сей надежды и утешения, при переворотах и приключениях в жизни, где найти можно укрепление и утешение?

Нынешние цивилизаторы и прогрессисты думают умом своим и усилием достигнуть чего-нибудь, для благоденствия народа лучшего; но ошибаются! Так, как без корабля нельзя переплыть моря и достигнуть пристанища благоотишного, так нельзя без веры и повиновения учению Православной Церкви достигнуть пристанища здешнего благоустройства и спасения душевного»[370].

Как видно из этого высказывания старца Макария, неверие довольно широко распространилось по Европе, ему в немалой степени способствовали рационалистические философские концепции, в частности философия Канта и философия Гегеля, и хотя сами Кант и Гегель были глубоко верующими людьми, их вера была протестантской, пронизанной рационализмом. Неслучайно Кант написал одно из своих знаменитых сочинений «Религия в пределах только разума», где религия и вера ограничивались пределами разума, а Гегель создал фундаментальный труд «Философия религии», в которой он хотя и пытался доказать и показать, что главным предметом религии и философии является Бог, тем не менее, его философии религии недоставало именно того, что было всегда присуще православному христианству. Дело даже не в рационализме философии Канта и Гегеля, который, кстати, тоже был в известной мере ограниченным, а в том, что и сам рационализм, и сама лютеранская протестантская вера носили довольно ограниченный характер в целом, что с необходимостью приводило, с одной стороны, к неприятию этой философии глубоко религиозными людьми, а с другой стороны, те, кто принимал эту философию за настоящую рационалистическую философию, отходили от истинной христианской религии и христианского вероучения.

Старец Макарий прав и в том, что попытка римского первосвященника, то есть Папы Римского, объединить в своих руках католическую церковь и католическую веру с государственной властью (Ватикан) неизбежно приводит и к ослаблению веры, и к ослаблению государства, поскольку Ватикан, занимаясь различными делами, присущими светскому государству, с необходимостью несет в себе все его как положительные стороны, так и все пороки, тем самым постоянно побуждая верующих отходить от христианской веры. Недавний отказ Папы Римского Бенедикта XVI от престола — лишнее тому свидетельство. Хотя этот отказ был продиктован рядом причин, о которых здесь неуместно рассуждать, одной из них была причина невозможности объединения христианской религии и церкви с государством, поскольку экономические, политические, социальные злоупотребления государства отрицательно сказываются на деятельности церкви, и наоборот, утрата веры неизбежно расшатывает и ослабляет государство.

Вот почему старец Макарий указывает на заблуждения и немощь различных прогрессистов и реформаторов, которые пытаются преобразовать общество без того, что его больше всего объединяло и укрепляло — без его истинной веры как духовной основы любых политических, экономических и социальных преобразований. Выступая в защиту статьи И. В. Киреевского, старец Макарий пишет: «Касательно статьи И. В. К[иреевско]го, на замечание Ваше я не могу согласиться с Вами; по моему мнению, довольно он показал ложное просвещение Европы, одобрил нашу Русь, указал, где искать источники просвещения: в Православной Церкви и в учении святых отцов, а не в западных философах»[371]. И вовсе не случайно мы являемся свидетелями того, что предпринимаемые в настоящее время различного рода реформы как на Западе, так и в России, терпят провал. В частности, финансово-экономический кризис, охвативший современный мир, продолжается уже несколько лет, а реальный выход из этого кризиса до сих пор не найден. В этом смысле, как считает старец Макарий, просвещение как таковое не может осуществиться без истинной веры: «как видно, одно внешнее, мирское просвещение, не проникнутое духом евангельской веры и смирения, не может принести спокойствия…»[372] Неудивительно, что теория и практика западноевропейского просвещения подвергалась и подвергается самой серьезной критике, ибо просвещение пришло, скорее, к обратным результатам.