Место (СИ)

— Неужели все-все — люди? Каждое животное, каждая травинка? Сколько же их тут?! Никаких трамваев не хватит…

— Не все. Сюда ведь попадают не только люди.

— Ну да, еще собаки, — вспомнил он.

— Не только, — повторила Алиса. — Но все становятся теми, кто они есть. Многие плодятся. А это место было задолго до трамваев.

Евгений не стал спрашивать, откуда она знает. «Знание приходит само…» По крайней мере, здесь.

— Но мы… — сверкнула у него новая жуткая мысль, — мы ели людей?!

— Это уже не люди.

— И ты говоришь, что все… и он тоже писал… — юноша мотнул головой в сторону скелета на полу. — Но разве нельзя остаться просто человеком?!

— Нет, — покачала головой девушка.

— Нет? Почему?! Ведь ты же осталась! А ты здесь уже давно!

— Нет, — повторила Алиса.

— Что — нет?

— Я не человек.

— А кто же ты — обезьяна? — криво усмехнулся Евгений. В голове мелькнула дурацкая мысль, что какой-нибудь кандидат в рогатые выразился бы по-другому, что-нибудь в стиле «для обезьяны ты слишком симпатичная»… или даже «симпотная» — до чего омерзительное словечко…

— Я сука, — спокойно сказала Алиса.

— Ну, зачем ты так грубо про себя… — смутился юноша.

— Потому что это правда, — она вдруг взялась обеими руками крест-накрест за низ своей безразмерной грязной футболки и потянула этот балахон вверх.

— Не надо! — испуганно воскликнул Евгений. До сих пор, если не считать здешнего инцидента на берегу, он видел женскую грудь только по телевизору и находил это зрелище скорее отталкивающим — или, во всяком случае, нелепым — нежели привлекательным. «Отчего такой ажиотаж из-за этих наполненных жиром кожаных мешков?» Картины и статуи были в этом плане намного эстетичнее — там не было видно, как весь этот жир трясется при движениях и отвисает при наклонах… Впрочем, Евгения испугало вовсе не зрелище, которое должно было ему открыться, а то, что за этим могло последовать. Ему совсем не хотелось, чтобы Алиса повела себя, как та тварь на озере. Или как героини все тех же современных фильмов.

Но того, что произойдет в действительности, он никак не ожидал.

Алиса вскинула руки, задрав футболку до самых плеч. Никакой женской груди, в общепринятом понимании этого термина, под одеждой не оказалось. Вместо этого сверху вниз двумя рядами шли восемь сосков, венчавшие небольшие припухлости. По два — на ребрах ее худощавого тела и на тощем животе с каждой стороны.

Если бы Евгений, подобно большинству своих сверстников, при знакомстве с девушкой первым делом смотрел на ее грудь, он, возможно, заметил бы неладное даже под такой футболкой. Но ему не приходило в голову оценивать Алису с этой точки зрения…

— У людей ведь не так? — уточнила она, отпуская футболку. Та упала обратно, подобно занавесу.

— Не так, — выдавил из себя Дракин. — Так ты…

— В прежнем мире я была собакой, — просто сказала она. — Шотландской овчаркой.

Теперь он понял, что ему напоминают ее рыжие волосы и длинный нос.

— А Антон…

— Он был моим хозяином. Это его одежда.

— И как это? — глупо спросил Евгений. — В смысле, быть… с-собакой?

— Не могу сказать. Я почти ничего не помню.

— Как это не помнишь?!

— А ты помнишь, как было, когда ты еще не родился?

— Хм… — задумался Евгений. В самом деле, для нее, ставшей разумным существом, ее животное прошлое — то же самое, что для человека раннее младенчество или даже внутриутробный период… — Помню только, что все было не таким… цветным. (Да, вспомнил Дракин когда-то прочитанное, собаки не различают красный и зеленый цвета.) Зато я хорошо чуяла. Теперь — нет. Это жалко. Без Антона… какой он теперь… было бы плохо. Но все равно я не хочу назад. Да это и нельзя. Пути обратно нет.

— М-да. Ты говорила… Слушай, почему ты не объяснила мне все это раньше?

— Сам сказал — я говорила.

— Ну да — намеки, отдельные фразы… Ты не врала, да. Наверное, собаки просто не умеют врать. Но и всей правды не говорила! Хотя видела, что я ничего не понимаю!

— А ты бы стал счастливее, если бы понял?

— Я не просил тебя заботиться о моем счастье! Знание важнее! А счастливых я тут навидался — один жрал все подряд, пока не лопнул, другой ржал, даже когда ему руки-ноги оборвали… И знаешь, что я думаю? Вовсе не мое счастье тебя заботило. Ты просто ждала, во что я превращусь. Надеялась заполучить второго Антона, да? Чтоб заменял тебе утраченное чутье и затупившиеся зубы? А если бы вышло что-то бесполезное — ножиком по горлу, как того барана… чего мясу пропадать! Скажешь, не так?

— Только если бы ты… напал. Но если бы ты… ушел — я бы не мешала.

— Спасибо тебе большое, — пробурчал Евгений. У него вдруг вновь возникло острое ощущение нереальности происходящего. Я, молодой перспективный астрофизик Евгений Дракин, не какой-нибудь придуманный герой ужастика или фэнтези, не жертва радиации из желтой прессы, а я, настоящий, живой, единственный я, я, Я!!! — превращаюсь в монстра?! И нет никакого — действительно никакого — спасения?! Этого не может быть, этого просто не может быть!