Место смерти изменить нельзя

Заметила ли она, как он мучается от этого пребывания наедине? Заметила ли, как каменеет его шея, когда она касается его, вроде бы нечаянно? И если заметила, то зачем она его провоцирует?

Соня смотрела на него, ожидая ответа. Выручил его телефонный звонок.

Соня извинилась и подошла к телефону.

«Да… Да… Нет, малыш, я сейчас занята… Нет, в другой раз… У меня гости… Да…» — нежно ворковала она в телефон.

Неужели Жерар? Неужели это она с ним так разговаривает? «Малыш», это надо же! Нет, бежать отсюда, бежать!

Соня положила трубку и обернулась к нему.

— Этьен, — сказала она со снисходительной улыбкой. — Хотел было прийти… Но я ему отказала. Он любит сюда приходить…

(Теперь еще и сыночек! Бежать, бежать!) — Книжки у нас в библиотеке просматривает, — продолжала Соня. — Он учится в актерской школе, между прочим. Хороший мальчик, воспитанный, начитанный…

Голос Сони приобрел слащавую интонацию, с которой взрослые говорят об успехах детей. «Что она прикидывается, строит из себя добрую тетю-покровительницу? Кого она хочет заставить поверить, что не догадалась о чувствах этого пацана!» — злился он.

— Я думал, что мальчик к вам ходит, потому что он в тебя влюблен, — сказал Максим с некоторым ехидством. — Но, возможно, он делает успехи в будущей профессии, раз ты этого не заметила, — продолжал поддевать он Соню.

— Заметила, — ответила она просто.

— Ты знаешь, что мальчик в тебя влюблен, и говоришь ему «малыш»? Это жестоко.

Соня равнодушно пожала плечами.

— Это роль, которая ему отведена. Другую он не получит… знаешь, я тоже чуть не стала актрисой. Меня звали в кино сниматься. А я отказалась.

«Или это папаша попросил сыночка позвонить: ушел ли я? Ревнует, Карлсон! Ну, пусть поревнует. Ему полезно». Максим испытывал злорадное удовлетворение.

— Ты не хочешь меня спросить, почему?

— Почему что? — очнулся Максим.

— Почему я не стала актрисой?

Судя по всему, от него ожидался ответ: «Это удивительно, с твоей внешностью, с твоими данными, ты создана для кино, я бы тебя тоже пригласил в свой фильм» — и так далее и тому подобное, короче: Соня напрашивалась на комплименты.

— Правильно сделала, — ответил он.

— То есть?..

— Ты не могла бы быть актрисой. Хорошей, я имею в виду.

— Почему же? Меня Вадим сниматься звал. Даже не раз. И другие режиссеры тоже… Мне все говорят, что я создана для кино! — обиженно произнесла Соня.

Ага, задело. Вот и хорошо. Максим испытывал азарт сродни тому, с которым в детстве дергал девочек за косички. Девочек, которые ему нравились.

— Ты слишком своенравна, — продолжал он небрежно. — Актер должен быть податливым, пластичным — это материал, с которым работает режиссер. А у тебя слишком высокое сопротивление материала.

— Ну и что? Многие режиссеры оставляют актерам право создавать свою роль. Играть так, как они чувствуют. Использовать природу актера, — защищалась Соня.

— Для этого не надо быть актрисой. Достаточно природы.

— Хм…

— Я использую не столько природу, сколько мастерство актера. Искусство аппликации первородных материалов меня не интересует. Мне от актера нужен профессионализм, умение выполнить задачу. Мою задачу.

— Твои методы устарели. — Это было сказано с вызовом, и Максим с легкой иронией заметил, как у Сони аж глаза округлились от желания его задеть. Бог мой, что за детский сад!

Он усмехнулся:

— Может быть. Только «Пальму» в Каннах за режиссуру получил мой фильм, если ты не в курсе.

Соня покраснела от досады.

— У тебя есть актерские наклонности, я понимаю, почему тебя зовут сниматься — сказал он, смягчившись. — Но на самом деле ты не сможешь работать с режиссером. Да тебе и самой это не надо. Не зря же ты отказываешься от предложений…

Соня слушала с легкой настороженной улыбкой на губах, глядя ему прямо в глаза.

— Обычно я говорю, что с меня хватит папиной славы, — возразила она.

— Да… Но ведь это не правда. По крайней мере, это ничего не объясняет.

— А что, по-твоему, объясняет мои отказы?

— Тебе не нужна широкая публика. Может, даже боязно выставлять себя напоказ, выворачивать все уголки своей души, искать в себе потаенные пороки и страсти… — это ведь и есть работа актера. Тебе комфортнее играть свои роли в этом маленьком кругу избранных и постоянных зрителей… Здесь ты ничем не рискуешь: сама ставишь свои маленькие представления, сама исполняешь — никаких творческих противоречий. К тому же публика надежно страхует тебя от провалов: ты уверена в обожании и поклонении…

— Ты имеешь в виду…

— Всех. И Пьера. И Жерара с сыночком. И даже Маргерит. И Мишелей. И всех тех, кого я еще не видел, но которые непременно должны восхищаться тобой, — Других ты не потерпишь.

— У тебя оригинальная точка зрения…

— Я не прав?

— Не знаю… По-твоему, я играю роли в жизни?

— А разве нет?

— Допустим, — со смехом ответила Соня. — И как, хорошо я играю свои «маленькие представления»? Я могу тебя включить в список моих преданных зрителей?

Максим поглядел ей печально в глаза и деланно вздохнул:

— Можешь.

Соня, довольная его ответом, легко поднялась из-за стола:

— Хочешь, я тебе дом покажу?