Место третьего (СИ)

— Слушай, Рицка, я не могу сейчас больше говорить. Давай я позвоню тебе завтра, ладно? И будем болтать сколько влезет. Идёт?

— Да, давай… — и опять сопение. Я улыбаюсь. Рицка… — Сэймей, я очень соскучился.

Это признание делается совсем тихо, почти шёпотом, и с ноткой упрёка в голосе.

— Я тоже, Рицка. Я приеду на следующие выходные, в субботу днём. Обещаю.

— Ну хорошо.

— Ладно, иди спать, уже поздно. И тапочки надень.

— Откуда ты знаешь?

Я смеюсь.

— Я всё про тебя знаю. И то, что ты пижаму наизнанку надел, тоже знаю.

— Эм.

Судя по этому короткому задумчивому звуку, я угадал. Рицка, конечно, уже не маленький, чтобы одеваться с чьей-то помощью, и с застёжками и шнурками он отлично справляется, но вот пижама у него один сплошной квест под названием «найди лицо». Мама подарила на новый год. Когда мы её первый раз ему примеряли, четыре раза переодевать пришлось. Швы там как-то замаскированы, а рисунок сделан зачем-то с двух сторон, я только по строчке на манжете догадался, где изнанка, а где лицо. У Рицки разглядеть пока не получается, а мама его уже давно не укладывает, чтобы помочь.

— Сэймей, — произносит он после осмысливающей паузы.

— Да?

— Я пошёл переодевать пижаму.

— Удачи тебе, — смеюсь в трубку. — Добрых снов.

— Спокойной ночи, Сэймей.

Я дожидаюсь гудков — никогда не вешаю трубку первым, а то он любит иногда что-то вспомнить в последний момент, и тогда мой палец автоматически нажимает отбой на каком-нибудь звонком: «Подожди!»

Закрываю телефон и протягиваю Нане.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста, — она прячет его в карман и задумчиво смотрит на меня. — Это твой брат Рицка, да?

— Да, Рицка.

Я-то уже знаю, к чему она про него заговорила.

— Loveless, значит… — тянет она, водя пальцем по губам и глядя мимо меня.

Я не отвечаю.

Loveless — такой вердикт вынесли ему в прошлом году. Я до последнего надеялся, что Рицка несистемный, но луновцы как-то пробили, что и он в этом мифическом списке «избранных». Нет, в школе совсем неплохо, и владеть Силой — это отлично. Это не просто обучение, это совсем другая жизнь и целый новый мир, который раскрывается перед тобой, едва ты переступаешь порог школы. Просто… Они сами пока не знают, кто он: Боец или Жертва. Но меня не устраивают оба варианта. Если выяснится, что он Боец, во-первых, его жизнь будет поломана. Он вынужден будет отдать себя какому-нибудь уроду, который будет распоряжаться им, как вздумается. А Рицка не из тех людей, кто так запросто покорится, я-то его характер знаю. Значит, его будут ломать. Гипнозом как минимум. Будут зомбировать, превращать в послушную собаку до тех пор, пока он ею не станет. А когда у него появится Жертва, он будет всецело принадлежать только ей, и для меня в его жизни уже не останется места.

Если же он сам Жертва — что, конечно, намного лучше, — то вскоре жизнь разбросает нас по разным углам ринга. Все Жертвы — априори соперники, противники, враги. Конечно, не обязательно целенаправленно враждовать с кем-то, но у боевых пар не бывает друзей — боевых пар. Потому что если у системного есть системный близкий человек, кроме своего Бойца, значит, у него есть слабое место. Согласно Уставу, несистемных трогать запрещается. Нарушение этого правила карается казнью. А вот если враг хочет ударить по тебе побольнее и знает, что ты дорожишь кем-то из другой пары, первым же делом он вызовет их и попытается уничтожить. Но даже если предположить, что никто ни на кого нападать не будет, мы с Рицкой будем дружить боевыми парами и умрём в почтенной старости… всё равно. Всё равно у него будет свой Боец, а значит, будет кто-то не менее дорогой и свой, чем я. Когда Жертва и Боец устанавливают настоящую Связь, которая со временем лишь крепнет, они начинают жить только ради друг друга, остальной мир вначале подёргивается дымкой, а потом и вовсе перестаёт существовать. У Рицки, в его собственном маленьком мире для двоих, уже не будет места для меня, а особенно — если придется выделять уголок и для связанного со мной Бойца. Жизнь разбросает нас, и, погрузившись с головой в свои маленькие миры, мы потеряем друг друга в мире большом. А ведь рано или поздно так и будет, это лишь вопрос времени.

— Спокойной ночи, — я разворачиваюсь и пытаюсь слинять, пока она не продолжила больную тему. Но Нана догоняет меня и снова преграждает дорогу.

— Подожди. Почему ты не скажешь ему?

Рицка несистемный лишь формально, а фактически — он без пяти минут ученик школы «Семи Лун». Я имею право рассказать ему обо всём и ввести в курс дела. Зимой ему исполнится десять, и перед началом учебного года кто-то из Лун приедет к нам домой, чтобы выполнить стандартную схему рекрутства: сначала поговорить с родителями, применив к ним лёгкий гипноз, а получив согласие, рассказать о школе ребёнку и убедить его уехать на учёбу. И если всё будет нормально, следующей весной Рицка приедет учиться сюда.

Я бы мог рассказать ему обо всём, но не хочу красть последний год его неведения, который у нас остался. А будь моя воля, я бы вообще не пускал его ни в какую школу Лун.

— Он ещё слишком мал.

— Когда ему исполняется десять?

— В декабре.