Место третьего (СИ)

Уже входя в дом, чувствую немыслимую усталость, как будто я не ехал в комфортабельном поезде, а бежал по рельсам, таща его за собой. Или как будто недолгое пребывание вблизи Соби высосало последние силы. Устраивать разборки и какие-то допросы сейчас не способен физически, поэтому, скинув Соби на попечение взволнованной, но радостной старушки, отправляюсь к себе, валюсь на постель и мгновенно отключаюсь.

====== Глава 51 ======

— Сэймей… Сэймей, проснись. Ну, давай же, просыпайся! Сэймей!

Соби?..

Вздрагиваю и распахиваю глаза.

— Ну хвала Яги! — облегчённо усмехнувшись, Нисей встаёт с кровати и пересаживается на подоконник. — Я уж думал, придётся оркестр с фанфарами вызывать, чтобы тебя растолкать.

— Ты же знаешь, что я почти не спал последние но…

— Ты проспал восемнадцать часов. Я решил, что тебе хотя бы нужно поесть, прежде чем ты снова завалишься в свою спячку.

Ух… Хорошо подушку придавил, нечего сказать.

— Где Рицка?

— Уже дома. Заезжал к Агацуме, но сейчас уже дома.

— А где… Соби?

— Там же, где и проторчал всё это время: на заднем крыльце.

После такого плотного сна голова совсем мутная, и соображается с трудом.

— Что он там делает? Я же не приказывал ему…

— Курит, — пожимает плечами Нисей. — Чияко сказала, что его хватило только на то, чтобы с ней поздороваться. Потом он уселся на крыльце и… всё.

Вот придурок. Хотя бы перед Чияко можно было не разыгрывать этот фирменный, но дрянной спектакль?

Освежившись и придав себе менее помятый вид, выхожу в коридор, чтобы тут же столкнуться с взбешённым Накахирой, который, видимо, ко мне и нёсся.

— Я на это не подписывался, Аояги! И я не собираюсь получать втыки от сенсея из-за тебя! Иди и разберись с этим немедленно!

— Не ори на меня. Что случилось?

— Твой Агацума ни чёрта не жрёт и даже с места не двигается, а досталось снова мне!

— Не кипятись, я всё улажу.

Улыбнувшись, оттесняю его в сторону и прохожу на кухню, через стеклянные двери которой хорошо просматривается заднее крыльцо. Соби сидит спиной к выходу в деревянном кресле и, устроив руку с сигаретой на подлокотнике, меланхолично дымит в вечернее небо.

Только я делаю шаг к дверям, как из ниоткуда передо мной вырастает Чияко с видом скорбным, но одновременно сердитым.

— Сэй-сан, хорошо, что ты наконец встал…

Чёрт, мне дадут сегодня дойти до Соби, или теперь здесь образовалась очередь из домочадцев со списком претензий, чью гармонию я потревожил, приведя сюда второго Бойца?

— Что такое, сенсей?

— Я очень волнуюсь за Соби-куна, он такой мрачный. Пожалуйста, скажи ему, чтобы хоть что-нибудь съел, так ведь нельзя… И комната… Я сказала ему, что он может идти к себе, я же всё приготовила, но он меня даже как будто не слышит.

— Сенсей, не беспокойтесь, он просто в шоке от… радости. Я непременно с ним поговорю прямо сейчас.

Чияко, безусловно, знает меня слишком хорошо, потому что её бровь иронично поднимается, несмотря на мою самую добрую из возможных улыбок. Наконец, покивав для видимости, она оставляет меня в одиночестве.

На всякий случай выждав, не понадоблюсь ли я ещё кому-нибудь в ближайшие минуты, подхожу к дверям и решительно отодвигаю створку. Здесь свежо и приятно, несмотря на то что на дворе начало февраля. Кажется, Чияко не прогадала, сделав тёплые полы даже на крыльце.

Задвинув за собой дверь, опускаюсь в соседнее кресло и мельком смотрю на Соби. Судя по его лицу, стадия отрицания уже миновала, и за те недо-сутки, что я спал, он успел дойти до стадии депрессии. Во всяком случае, выглядит убитым, но не до конца.

— Решил объявить голодовку? — спрашиваю я, помолчав. — Со старушкой такие номера не проходят.

Жду, что мне снова придётся ораторствовать одному и ловить ответы по мелким телодвижениям, но Соби слегка меняет позу и качает головой.

— Я не голоден, Сэймей.

— Это никого не волнует. Своим поведением ты позоришь меня. Лучше не расстраивай старушку, она и так достаточно терпелива.

Он невнятно кивает, и снова наступает тишина.

У меня к нему много вопросов, и, хоть больше половины из них — претензии, ответы я получить должен. Но Связь я как забаррикадировал наутро после «смерти», так и не трогал. Вообще говоря, понятия не имею, что будет, если вдруг выпущу её спустя столько месяцев воздержания. Наверное, набросится на меня голодной змеёй и сожрёт с потрохами. А мне нужна ещё хотя бы одна ночь отдыха, чтобы с ней совладать. И странное творится: спал восемнадцать часов, а всё равно проснулся уставшим.

Так или иначе, сейчас мне придётся всухую вытягивать из Соби слово за словом. Представляю, сколько времени и нервов на это уйдёт. Я уже формулирую вопрос, но он вдруг начинает говорить первым. Жёстко смяв фильтр сигареты, отбрасывает её в переполненную бычками пепельницу и с болью шепчет:

— Полгода, Сэймей… Почти полгода я считал, что ты умер.

— Все считали, — дёргаю я плечами. — В этом и был смысл.

— Ты обманул даже Рицку.