Место третьего (СИ)

Моргаю, раз, другой. За живописной картиной рыбы, которая болтается на крючках для бинтов на гигантском, высотой с фонарь, грифельном стержне, медленно проступает удивлённое лицо Накахиры. Оказывается, ноги, которым я доверился, принесли меня почти к самому полигону, из ворот которого только что вышел этот умник, а следом за ним, держась за руки, выползают Гинка и Кинка. Вернее, Кинка-то точно выползает, а его Жертва выглядит очень даже бодренько.

— Ну давай, давай, пожалуйся ему, — Гинка скалится не хуже озлобленной дворняги, вот-вот укусит.

— Мне-то что жаловаться? Не я ведь засыпался на второй же атаке, — огрызается Накахира, но когда поворачивается ко мне, то всю его удаль как ветром сдувает. Даже Ушки опускаются. — Сэймей, мы можем поговорить?

— Только не сейчас, я…

— Эй, Beloved, — оставив Кинку в стороне, Гинка подходит к нам, — что ты ему приказал? У тебя совсем крыша поехала?!

Уже второй раз за последние полчаса кто-то говорит мне что-то важное, а я не понимаю ни-чер-та.

— Сама голову подлечи. В чём дело?

— А то ты не знаешь! Хотя откуда? Ты же не явился на тренировку! Сначала этот придурок в зале Кинку помял, но ему оказалось мало — он его на поединок тут же вызвал. Они сейчас в авторежиме чуть друг друга не угробили! Ты что, приказал ему бить на уничтожение?

— Я ничего ему не приказывал, уймись!

Куда там… Гинка разворачивается к Накахире и тычет ему в грудь пальцем.

— А ты не имеешь права выполнять приказы, если они нарушают правила школы! Заклинание разрушения запрещено на полигоне. Скажи своей Жертве, что в следующий раз…

Накахира, стоявший до этого с опущенной головой и прижатыми к ней Ушками, вдруг с размаху бьёт Гинку по руке и, ощетинившись, рявкает:

— Он мне не Жертва, поняла?!

Так вот о чём разговор будет. Он уже знает… Видимо, узнав, взбесился и решил на Sleepless отыграться.

— Ты чего руки распускаешь?! — Кинка обладает очень полезным умением вырастать не пойми откуда аккурат перед своей Жертвой. Гинка мнётся за его спиной, прижимая к груди краснеющую руку. — Ты кого ударил, сволочь? Ты соображаешь?!

— А пусть не тычет в меня своими пальчиками, пока я их ей не переломал!

— Да я сам тебе руки переломаю!

Чувствую, будет драка. Нутром чую такие вещи. Беда в том, что и Кинка, и Накахира — оба тупые и горячие. Да какое там загрузить Систему и интеллигентно в ней разобраться! У них сейчас всё будет очень быстро и просто — хук слева, хук справа, удар под дых, разбитый нос… Знаю я, потому что Накахира уже не раз в драки ввязывался. И по идее это не моя разборка и не мои проблемы — уже не мои. Чтобы не попасть под раздачу, незаметно отступаю назад, но Гинка замечает.

— Сбегаешь, Сэймей? Как обычно, бросаешь своего Бойца?

Да не мой он! Я уже язык оббил это повторять. Но сейчас лучше не заводить старую пластинку — Накахиру от её слов аж всего передёргивает. Вижу, что он просто на взводе и точно не упустит шанса врезать кому-нибудь со злости.

— Это не моё дело, Гинка. Я, в отличие от тебя, бойцовское дерьмо не подтираю.

Ох, это я зря. У неё глаза тут же распахиваются, а губы наоборот сжимаются. И Кинка, интуитивно почувствовав опасность с другой стороны, переключается уже на меня.

— Аояги, следи за языком!

— Лучше ты — за своим, ты мне уже всю рубашку заплевал.

И ещё шаг назад, но Кинка наступает.

— Быстро извинись за себя и своего Бойца!

Да не мо… А, чёрт уже с ним.

— Перед кем? Перед тобой, что ли? Да лучше уж сразу перед навозным жуком!

— Перед ней!

— А чем она лучше?

Острое словцо хорошо только в Системе, а в жизни приводит к совершенно непредсказуемым последствиям. Я даже ещё успеваю это обдумать, пока сжатый кулак Кинки приближается к моему лицу как в замедленной съёмке. Беда «эффекта кино» в том, что ты и сам становишься медленным и неповоротливым. Можешь только стоять и умножать в уме силу размаха на скорость удара, прикидывая, отделаешься ли синяком на лице или уйдёшь со сломанным носом.

Я не умею драться, моя сильная сторона — убеждение и гипноз, то есть слова, а не кулаки. И блокировать не умею, и уворачиваться, и скоростью Бойцов не обладаю. И Накахира мне не помощник. Сейчас просто будет очень больно, но главное — обидно. Успеваю лишь на автомате закрыть глаза.

Удар. Боль. Не хочу. Защита. Мне нужна защита!

Комбинация проносится в голове со скоростью молнии, по лицу бьёт порыв ветра, по ушам — истеричный крик Кинки, в нос — знакомый запах туалетной воды. Что-то щекочет щёку. Не дождавшись удара, открываю глаза…

Ветер треплет светлые волосы, кончики которых мягко ласкают моё лицо. Взглядом упираюсь в прямую напряжённую спину моего Бойца. Пальцы одной его руки сомкнулись на запястье Кинки и выворачивают над головой под неестественным углом. Вторая рука чуть отведена в сторону в стандартном ограждающем жесте.

Я всё ещё перевариваю то, что случилось, а Гинка уже бросается ко мне и повисает на локте.

— Пожалуйста, Сэймей! Прикажи, чтобы отпустил!

Кинка быстро бледнеет, а потом начинает зеленеть, лоб покрывается потом. Он выглядит так, как будто его сейчас вырвет.

— Соби, отпусти, — говорю я негромко.