Место третьего (СИ)

— «Я», «я», «я», — неприятно передразнивает Накахира. — Ты, как обычно, всё о себе. Но пара — это, вообще-то, двое. Ты меня тоже многим не устраивал. Слишком через край гордыни и самоуверенности. И постоянно тянешь одеяло на себя. И не гнушаешься грязными приёмчиками!

— Ну вот видишь, — я улыбаюсь, — раз мы друг друга не устраивали, то теперь и повода для обиды нет, правда?

— Ты не понимаешь… — он хмурится и отводит глаза. — Пара — это больше, чем Жертва и её Боец. Пока ты не поймёшь, как на самом деле работает Связь, никакой сильнейшей и лучшей боевой двойки у тебя не получится.

— С Агацумой уже, как видишь, получается.

Накахира мрачнеет ещё больше и кусает губы.

— Я знаю, кто такой Агацума. Таким как ты, нельзя давать таких Бойцов, потому что вы их гробите.

Вот так заявочка! И от кого? От Накахиры!

— Тебя это не касается. Ищи лучше свою Жертву без краёв того, что тебя не устраивало. Какого-нибудь середнячкового неудачника, который будет тебя терпеть. Боец-недоделка…

Разворачиваюсь, чтобы идти, но Накахира быстро хватает меня за рукав куртки и тут же отпускает.

— Сэймей, постой!

— Ну чего ещё?

— Я понимаю, что я теперь уже не твой Боец, но… — и опять зубы терзают нижнюю губу. — Но ведь мы оба — ученики Чияко-сенсей. Мы можем… остаться друзьями?

Закусываю щёку изнутри, чтобы не засмеяться — в такие трагические моменты вроде как не положено. Я всё-таки был прав. Да, Накахира, пара — это не просто боевая двойка, это… молодожёны какие-то. У нас, системных, всё так романтично, прямо как в дешёвых мелодрамах. Только вместо свадьбы — союз Жертвы и Бойца, вместо клятв — установки и заклинание, вместо секса — поддержание Связи, вместо расставания — её разрыв. А что вместо любви? Да я и в жизни-то в неё не верю. Хотя, наверное, с ней вполне можно сравнить болезненную зависимость Бойца от Жертвы, что я сейчас и наблюдаю на примере Накахиры.

— Конечно, — улыбаюсь ещё шире.

Конечно, идиот мелкий. Останемся «друзьями» ровно до выпуска, ни к чему мне в последний год лишних врагов себе наживать. А едва у тебя появится Жертва, я вас после выпуска первым делом вызову на «дружеский» бой и так отделаю…

— И знаешь что? — и сразу оживился, да? Ох, а посмотрите на его хвост: туда-сюда, туда-сюда. — Если ты взял чистого Бойца, значит, ты можешь иметь двух, правильно? Так что… ну… Если…

— Да, я понял. Если моего природного вдруг переедет машина, я первым делом вспомню о тебе.

Он пожимает плечами и неуверенно улыбается: не сообразит, серьёзно я или пошутил. Жалкий ты, Накахира, жалкий. Как же здорово, что ты больше не имеешь ко мне никакого отношения, позор ты моего Имени. К счастью, недолгий.

— Ну тогда… пока?

— Счастливо.

Я усмехаюсь, он неловко взмахивает рукой и быстро исчезает в направлении учебного корпуса. Вот тебе и Накахира. Сначала невнятные бу-бу, потом претензии с обвинениями, и под финал — робкая надежда. С чего вдруг он так в меня вцепился? Видимо, его поведение все эти месяцы — не более чем стремление показать характер, то есть показать, что, став моим Бойцом, не будет он прогибаться. Дурачок и не предвидел, что я выкину финт с чистым. И я его, наверное, где-то очень глубоко в душе понимаю. Боец четырнадцати лет, без Имени, без Жертвы — а теперь даже и без перспектив, у которого был шанс получить сильнейшую пару, но он его, извините, просрал. А поскольку мозг Накахиры не способен к анализу в принципе, он даже не попытается подумать, что сделал не так и где облажался. Будь я на его месте, я был бы чертовски зол и попытался бы первым делом отомстить, просто ради морального удовлетворения. Но он не такой, нет. Теперь будет ходить, любезно улыбаться мне и надеяться, что в один прекрасный день я поманю его пальчиком, признаю все свои ошибки и попрошу вернуться. И эта сцена будет громкой, романтичной и непременно на слезящихся от счастья глазах старушки.

Надо же… Лишь отцепив от себя Накахиру окончательно, понимаю, с каким идиотом общался. Всё же пока мне скорее везёт с Соби, чем нет. А кстати, где он? Да вот же — послушно стоит ровно там, куда я его отправил, сквозь ветки на заходящее солнце любуется. Прежде чем подойти, смотрю на него с полминуты.

Услышав шаги, он переводит взгляд на меня и осторожно улыбается.

— Сэймей.

Ну да, я это, я. Привет. Давно не виделись, минуты этак три. А он и впрямь смотрит на меня так, словно мы только что встретились и словно я не обещался наказать его за своеволие.

— Идём, — киваю на здание школы и неторопливо направляюсь к нему. Соби не отстаёт.

Скашиваю глаза и вижу, что он с лёгким прищуром смотрит на верхушки деревьев, выкрашенные в огненно-алый — закат сегодня кровавый. Эстет, да?

Мы идём совсем близко друг к другу, рукава моей куртки и его пальто то и дело соприкасаются, но меня это почему-то не раздражает. А ещё я чётко улавливаю запах его туалетной воды. Раньше не замечал, обратил внимание только сегодня. Не знаю, чем именно он пользуется, но аромат нежно-цветочный, очень тонкий и совсем не сладкий. Ему очень подходит. Интересно, что это? Дикая вишня?