Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

Третьим влиятельным движением стала «катакомбная церковь», приверженцев которой нередко именуют «[новыми] иосифлянами», по имени их первоучителя, митрополита Иосифа. «Раз Советская власть активно борется с учением Христа, то как же можно входить с ней в какие-либо соглашения», – рассудили «иосифляне» и отказались признать Декларацию митрополита Сергия. В ответ «сергиане» ссылались на евангельский тезис «Нет власти не от Бога», и указывали на исторические прецеденты – к примеру, на соглашения, в которые православные иерархи входили с турками, попав со своей паствою под их власть после падения Византийской империи. Сама постановка вопроса говорила о многом. Большевики – люди в массе своей крещеные в детстве и еще помнившие старую жизнь – за какие-то десять лет поставили церковь в такое положение, когда она едва ли не с ностальгией вспомнила о временах «туркократии»… Непосредственным поводом к обособлению «катакомбной церкви» послужило то, что светские власти не допустили в 1926 году митрополита Иосифа к занятию вдовствовавшей ленинградской кафедры. Сам он был глубоко связан с религиозной жизнью города, входя в число учеников еще отца Иоанна Кронштадского. Да и в дальнейшем общины «иосифлян» продолжали тяготеть к Ленинграду. Их полная история лишь начинает приоткрываться: к примеру, недавно был опубликован документ, свидетельствующий о том, что замечательный ленинградский ученый, академик Д.С.Лихачев, причислял и себя к иосифлянам «в пору гонений на русскую церковь».

Что касалось четвертого большого направления – Русской Православной церкви заграницей, то она, в лице своего так называемого «Карловацкого синода», также определила свою позицию прежде всего по отношению к Декларации митрополита Сергия и к плодам ее воплощения в жизнь. Как видим, не будет ошибкой сказать, что в лице как первенствовавшей «патриаршей» церкви, так и ее виднейших оппонентов Петроград-Ленинград наложил неизгладимый отпечаток на религиозную жизнь всей советской страны.

Летом 1929 года собрался II съезд Союза безбожников. В числе его резолюций обращает на себя внимание провозглашение «церковного фронта» одним из важнейших участков классовой борьбы. Такое решение ставило церковь под самый удар, поскольку как раз в то же время партия выбросила лозунг об обострении классовой борьбы и намечала направления новых репрессий. По сути, речь шла об устранении всякой конкуренции культу Сталина и пресечении любых форм самоорганизации общества. Одной из задач «безбожной», второй пятилетки был решительный подрыв положения церкви, и он был в общем достигнут. Дальнейшие события известны – начало новой Великой войны, первые поражения на фронтах и речь «Братья и сестры», произнесенная дрожащим голосом вождя. Напуганный диктатор пошел на широкое восстановление патриотических лозунгов и атрибутов, пришло время вспомнить и о церкви. Митрополит Сергий сам обратился к верующим сразу же, в первый день войны, определив борьбу с немецко-фашистскими оккупантами как их «священный и обязательный долг». Однако историки полагают точкой решающего поворота встречу И.В.Сталина с руководителями Русской православной церкви, проведенную в 1943 году. Фактически власти приняли на ней конкордат, предложенный церковью в Декларации 1927 года. Немедленно вслед за тем был созван Архиерейский собор, избравший митрополита Сергия патриархом, вторым за советское время.

Особенно тяжелой была война для жителей нашего города. Не ограничиваясь бомбардировками, фашисты пытались вызвать среди защитников Ленинграда массовую панику. В начале сентября 1941 года, в самый тяжелый момент, когда горели Бадаевские склады и смыкалось кольцо блокады, фашисты забросали город листовками странного содержания. В них темным, почти эзотерическим языком обещались новые беды, почему-то связанные с ближайшим полнолунием. Смысл этой угрозы остается нам не вполне ясен. Как известно, нацистские вожди охотно прибегали к услугам немецких астрологов, скорее всего не обошлось без них и на этот раз. Между тем, в этой оккультной системе Россия, а в особенности Ленинград считались воплощением стихии воды – или, в другом плане, «мирового льда». Вода же традиционно полагалась связанной с луной. Поэтому теоретически прибавление Луны должно было придавать силы защитникам Ленинграда, и наоборот. Как бы то ни было, в день перед полнолунием немцы предприняли попытку прорыва непосредственно на улицы города. Эту «психическую атаку» удалось, к счастью, остановить. Не поддались панике и жители блокированного города. Свою лепту в поддержание их духа внесла церковь, богослужения не прекращались в течение всей блокады. Среди верующих распространился слух, что икона Казанской Богоматери не напрасно осталась в городе: она продолжает чудесным образом его защищать.