Металл дьявола

— Мы хотим видеть наших товарищей, хотим говорить с управляющим!

Вдруг в дверях префектуры появился красный от ярости майор Айювири. Раздался пронзительный свист и потом — взрыв криков такой силы, что, казалось, задрожали стены и крыши домов.

— Не пустим грузовик!

В какой-то момент темная людская масса еще больше разбухла, вобрав в себя людей, прибывших из Льяльягуа.

— Не пустим грузовик! Не позволим увозить наших товарищей.

— Долой Рита! Долой компанию! Да здравствует народная армия!

Волны ярости, рожденные нищетой и отчаянием, одна за другой прокатывались по этому огромному людскому морю. Перед рабочими появился взвод солдат с ружьями наперевес. Жены задержанных депутатов бросились на солдат с кулаками. Какой-то малорослый солдатик ударом приклада разбил голову рабочему. Посыпался град камней. Взвод отступил. Толпа прорвала кордон на флангах и устремилась вверх по улице. Солдаты бежали, роняя фуражки. Женщины пронзительно кричали.

— Осторожно! Не ходите туда, не ходите!

— Они будут стрелять! Бегите, бегите!

— Остановитесь, братья!

В то время как одна группа людей, втянувшаяся в узкие улочки, отступала, прижимаясь к домам; с другого конца городка с криками двигались рудокопы, швыряясь камнями.

«Бах, бах, ба-бах!» — прогремели ружейные выстрелы.

«Та-та-та-та!» — зловеще застрочил невидимый пулемет, поливая свинцом толпу, улицу, дома.

Крики бились в дверях домов. Словно ворох листьев под порывом ураганного ветра, толпа распалась, рассеялась, люди бежали, усеивая площадь и улочки шляпами, накидками, узлами.

Городок замер в оцепенении, и только одинокие выстрелы еще резали тишину. Двери наглухо заперты. Все сковано молчанием: домишки, застигнутые смертью люди. Лишь струйки крови неслышно текли по пыльным камням мостовой, оттеняя алой каймой тела убитых.

Несколько беременных женщин перебежали улицу. Они разыскивали своих мужей. Солдаты приказали им вернуться. Весь город теперь был в их руках. С наступлением ночи двенадцать убитых и четверо раненых были доставлены в больницу. А женщины продолжали искать.

В полночь военный патруль прочесал дорогу от города до поселка и от поселка до фабрики, позади которой чернели высокие трубы обжигных печей. Несколько позже по безлюдной дороге протарахтел грузовик с погашенными фарами, и вскоре из одной трубы повалил дым. Столб дыма затмил луну, и в кромешной тьме было видно, как мигал огонь, словно глаз гигантского циклопа.

Власти, прибывшие на следующий день из Оруро, установили, что убитых немного. Меднокожие плакальщицы громко причитали над убитыми, молясь за них своему кечуанскому богу.

XIII

Богатая жила

Живет он в достатке, и все это приносят ему деньги, добываемые из горы.

Прошли годы. В Париже Омонте купил себе роскошный дворец маркиза Рокруа-Фассиньи на авеню Фош со всей обстановкой и утварью, кроме полотенец, простыней и салфеток, поскольку на них должны были красоваться его собственные инициалы. На посуде тоже появились новые монограммы, а гравировщик повторил их на ложках, ножах и вилках.

От министра иностранных дел нового правительства Омонте получил следующее письмо:

«Ваши добрые друзья, к каковым причисляют себя сеньор президент и Ваш покорный слуга, помнят о Вашем неоценимом вкладе в дело освободительной революции, равно как государственный совет высоко ценит услуги, оказанные Вами на посту посла в Бельгии. Теперь-мы просим Вас соблаговолить принять по совместительству пост полномочного посла при правительствах Франции и Испании и выражаем надежду, что, как истинный патриот, Вы примете эти должности ad honores[43], учитывая, что государственная казна…»

Омонте принял это предложение с оговоркой, что все экспедиционные расходы правительство Боливии возьмет на себя. Он был принят на Кэ д’Орсе[44]. Его сопровождал секретарь посольства, бельгиец, который сошел за чистокровного боливийца. Вскоре Омонте устроил у себя во дворце прием. Лакеи в париках и коротких штанах выстроились вдоль лестницы, начиная от самого входа, украшенного львами, до верхнего этажа. Мимо них прошла пестрая толпа гостей: южноамериканские дипломаты, два графа-итальянца, французские банкиры и даже английский лорд — компаньон хозяина по «Юниверсал тин» на Малайских островах. Впрочем, он был на приеме совсем недолго. Пела знаменитая испанская певица Челито в сопровождении франко-аргентинского оркестра.

Прошел месяц. Омонте собирался поехать в Мадрид, но случилась неприятность, в результате которой он сделался мишенью для журналистов и всю последующую жизнь должен был испытывать от этого неудобство.

Во время своего пребывания в Лондоне он нанял слугу, которому платил в фунтах. Когда франк упал в цене, Омонте решил, что при пересчете фунтов на франки сумма жалованья получается непомерно большой, и попытался уменьшить плату. Слуга запротестовал и был уволен, но тут же подал в суд. Миллионер воспользовался правом дипломатической неприкосновенности и отказался вступить в прямой контакт с британской фемидой.