Металлическое вторжение (СИ)

Но кричал не он, кричал Адриан. Он так же, как и Рамзес, пытался вырваться из рук державших его людей, но они его не отпускали. В какой-то момент их с Рамзесом взгляды встретились, и Рамзес увидел, что глаза Адриана полны слез. Он плакал и отчаянно кричал, чтобы его отпустили. Но никто не слушал, все застыли с холодными, невозмутимыми лицами. Король и королева, верховный жрец, старейшины и даже родители Адриана.

И тогда Рамзес не выдержал и, наплевав на свой статус, тоже начал кричать. Ему стало все равно, что он будущий король Вавилона, все равно, как отреагирует знать, все равно, что с ним будет. Слезы градом хлынули по щекам, он предпринял новую попытку освободиться, и на помощь королеве пришла стража. Его мать наклонилась к нему и успокаивающе шептала: «Рамзес, не надо, успокойся, не подходи…» Рамзес, уже почти обезумевший, закричал, что тогда он хочет покинуть этот зал. Но и это, оказывается, было недопустимо. Его крепко держали, и он был вынужден смотреть, как Адриана буквально подволакивают к пьедесталу.

Он все еще кричал и мотал головой, пытаясь увернуться. Но хладнокровный стражник схватил его за волосы и силой влил ему в горло жидкость из золотого кубка.

— Согласно законам Вавилона!..

Голос верховного жреца эхом пронесся по залу, но Рамзес уже ничего не слышал. Он в ужасе смотрел, как взгляд Адриана, остановившись, мутнеет. В следующую минуту мальчик упал на пол. Рамзес все еще не верил в произошедшее, но Йон склонился над Адрианом, потом выпрямился и безжалостно объявил:

— Мертв.

Люди начали расходиться. Рамзес вышел из ступора и вырвался из держащих его рук. Он бросился к Адриану, проигнорировав приказ короля остановиться, но его снова схватили и оттащили в сторону. Рамзес бился в истерике, он плакал и звал, но глаза Адриана оставались непривычно равнодушными.

Рамзес резко сел и от этого проснулся. Он был весь в холодном поту и часто-часто дышал — редкое явление.

Рамзес приложил ладонь к лицу, с трудом восстановил дыхание, огляделся и, все еще мелко дрожа, усмехнулся. Надо же, подумал он, десять лет — срок немалый, а этот сон до сих пор иногда посещает его.

Он встал с кровати и вышел на балкон, чтобы успокоить себя ночной прохладой и видом Иерусалима. Воспоминания никогда не покидали его, но они крайне редко приходили во сне. Такие четкие, словно все это произошло вчера. Будто бы и нет еще никакого Иерусалима, а он одиннадцатилетним мальчишкой сидит на лестнице Вавилона и зачарованно слушает Адриана. Иногда — например, сейчас — Рамзес думал о том, что хорошо бы, если б так оно и было. Тогда он уговорил бы Адриана немедленно отправиться на поиски Иерусалима, а не дожидаться, пока все обернется подобным образом.

Рамзес смотрел на ночные окрестности, на дома, погруженные во тьму. Люди мирно спали. К счастью, совсем не похоже на Вавилон, в котором наверняка проходило очередное гуляние. Этого-то он и хотел.

Эхо сновидения не оставляло его. Невольно Рамзес вспомнил, что было дальше, после того, как его друга насильно напоили ядом. Нет, слишком мягко сказано. Напоили ядом? Ничего подобного, просто казнили, убили — вот и весь сказ. И, спрашивается, за что?

Сейчас это казалось ему закономерным и даже банальным. Но тогда, десять лет назад, Рамзес долго не мог смириться с произошедшим. В попытке забыться он привычно открыл книгу, оставленную Адрианом. И снова расплакался, вспомнив лучшего друга. Потом зашла молоденькая служанка, немногим старше него, и передала ему слова королевы о том, что его поведение оправдано, и ему ничего не грозит. Но для Рамзеса это уже было абсолютно неважно. Он все решил. Надо бежать, — твердо сказал он себе. Бежать во что бы то ни стало. Найти Иерусалим, как мечтали они с Адрианом. Существует ли легендарный город? Не имеет значения. Умрет по дороге — тем быстрее они встретятся с Адрианом. Но в Вавилоне он больше не останется.

Он не дал служанке выйти из комнаты и потребовал подробно рассказать ему, как быстрее всего добраться до ворот города и беспрепятственно выйти за них. Она не смогла дать ему точных ответов, но пообещала выяснить и как можно быстрее сообщить ему. Глядя ей вслед, Рамзес мрачно думал, что если она расскажет обо всем королю, чтобы выслужиться, то все будет кончено. Но служанка вернулась и передала ему начертанный план города и необходимые пояснения. Рамзес, сам не зная, зачем, спросил ее, почему она не рассказала королю о таком странном поручении, а служанка ответила, что служит ему, а не королю. Этот ответ был практически противозаконным, и Рамзесу подумалось, что не он один недоволен порядками Вавилона.