Металлическое вторжение (СИ)

— Что случилось? — спросил Шелест.

— Ничего. Упала, — девочка села на землю и потерла грязный лоб. — А где мои рожки?

— Твои что? — обомлел Шелест.

Девочка стала шарить руками по земле, словно слепая, и что-то бормотать себе под нос.

— Эй, ты это ищешь? — послышался за спиной Шелеста кряхтящий от натуги голос Ют.

Шелест обернулся. Ют изо всех сил пыталась поднять с пыльной земли ободок с длинными рожками, как у серны, но едва ей удавалось, как тот ее перевешивал. Шелест поднял его и протянул девочке, которая, ничего не видя и не слыша, водила руками по дорожной пыли. Она нащупала протянутый ободок, торопливо надела его на голову и только после этого подняла взгляд.

Худенькая, с короткими, торчащими во все стороны пепельными волосами, в простом сером платьице, с серой ситцевой сумочкой через плечо и рожками на голове она выглядела довольно забавно.

— Ты кто? — девочка с любопытством воззрилась на Ют.

— Фея, — промямлила та, явно опасаясь ребенка. И, как выяснилось, не зря.

Девочка схватила отчаянно протестующую Ют и стала дергать ее за крылышки, при этом восторженно вереща.

— Да помоги же, Шелест! — не выдержала пытки Ют.

— Э-э… Не надо так с Ют, пожалуйста, — попросил Шелест, подавив приступ смеха. — Ей больно.

— Ладно, — девочка перестала дергать крылья, но фею не отпустила. — Я заберу ее себе?

Ют задохнулась от возмущения — с ней обращаются, как с вещью! Более того, вещью Шелеста!

— Думаю, нет, — сказал Шелест. — Понимаешь, она мой друг, и мы вместе должны найти пустыню Флайт.

— Нет тут такой пустыни, — отрезала девочка.

— То есть как это нет? — изумился Шелест. — Может, она просто дальше и ты не знаешь? Где твои родители?

— Нет родителей, — снова отрезала девочка. — Я Сабрина, и я тут одна.

— Ладно, — вполне допускал такое Шелест. Встретился же им в селении один Белениус. — А хоть какая-нибудь пустыня тут есть?

— Есть. Показать?

— Конечно!

— Тогда пойдем, — Сабрина поднялась на ноги. — Ты ее заберешь? — указала она на Ют.

— Придется, — улыбнулся Шелест.

Сабрина, казалось, задумалась.

— Ладно, — кивнула она. — Я отпущу тебя, если всю дорогу будешь сидеть у меня на голове.

— Так и быть, — буркнула Ют.

— Сорви мне ветку, — велела Сабрина Шелесту.

— Какую?

— Вон с того дерева, — Сабрина указала на клен.

Шелест легко дотянулся до нижней ветви и, отломив ее у самого основания, протянул Сабрине. Та со всех сторон оглядела ее, повертела в руках, сорвала несколько листиков и только после этого сказала:

— Подойдет. Пойдем.

Шелест и Ют с готовностью возобновили путь. Шелест — своим ходом, Ют — на голове Сабрины.

Если прочие их проводники в дороге молчали, больше напоминая истуканов, чем людей, то Сабрина не умолкала ни на минуту. Она задавала вопросы и, не успевали они отвечать, снова начинала тараторить, перескакивая с одной темы на другую. Но темы эти с Вавилоном связаны не были, да и вообще казались настолько туманными, что Шелест и Ют с трудом улавливали суть.

— И тогда я к ним подхожу! — тараторила Сабрина, бодро шагая по дороге с кленовой веткой наперевес. — Как бросятся на меня, а птицы-то мертвые! И на них раз, конь несется! Они кричат и убегают. А потом я к ним все равно вернулась. И опять все заново. Странно, да?

Шелест и Ют согласились, что странно. Странно потому, что ничего не ясно. Но после истории о том, как некто вел беседу о стихах с маленьким мальчиком, Шелест вдруг понял, откуда взялись эти рассказы.

Сабрина рассказывала сновидения. Причем не свои.

Шелест помнил этот сон, виденный в детстве. Тогда, после ссоры с родителями, он полночи слушал музыку. Потом вдруг решил попробовать выплеснуть обиду в стих — очень хотелось, чтобы слова соответствовали настроению, а подходящей песни не находилось. Но у него ничего не получалось, незатейливые фразы не желали рифмоваться, и, вконец расстроенный, Шелест провалился в сон. Однако даже во сне бестолковые попытки выразить чувства в словах не оставляли.

Он бился над непокорными строками, когда рядом с ним кто-то появился. Этот кто-то — Шелест не видел его лица, только высокий человеческий силуэт, — сказал ему, что так дело не пойдет, и что он, Шелест, может делать все по-другому и гораздо лучше. Вслед за этими невразумительными словами незнакомец легонько ткнул его в лоб и велел попробовать еще раз. Шелест послушно поднес карандаш к листку. К его изумлению, слова тут же полились слаженной песней, не слишком умной и затейливой, но вполне выражающей его состояние. Он хотел поблагодарить неизвестного благодетеля, но тот, сказав, что это не навсегда, помахал на прощание рукой и ушел. Шелест бросился было за ним, и тут прямо перед ним появился еще один силуэт. Он тоже коснулся лба Шелеста, и в его голове вспыхнул звук, резкий, пронзительный и почти болезненный. Шелест от неожиданности закричал и проснулся.