Металлическое вторжение (СИ)

— Ладно, — Шелест улыбнулся, сделал несколько шагов и оказался по пояс во ржи. — Главное, чтобы тут не было пропасти, — пошутил он.

Свет по-прежнему ярко бил в глаза, мягкие колосья словно расступались, пропуская его… Но откуда могла взяться странная дымка, которой прежде не наблюдалось? Это не походило на утренний туман.

Шелест оглянулся через плечо и увидел, как в дымке исчезает все позади него — в том числе и улыбающийся Белениус. Кивнув Шелесту на прощание, он произнес одними губами: «Я был там».

Шелест помахал ему рукой и побежал через золотистое поле.

Это совсем не походило на испытание. Нестись сквозь поле, залитое солнцем, было приятно, а шорохи колосьев дурманили разум. Шелест прислушивался к ним, погружался в них и в конечном итоге даже услышал какую-то мелодию — или ему только так казалось.

Сосредоточенный на ней, он так разогнался, что Ют, державшаяся за его волосы, закричала:

— Шелест, остановись!

— Зачем?

— Остановись, пожалуйста!

Ее голосок, срывающийся от подступающих слез, был так непривычен, что Шелест немалыми усилиями воли заставил себя отрешиться от шуршащей мелодии, сбавить темп и остановиться.

Едва он замер на месте, как его тело пронзила адская боль. Совершенно не ожидая этого, Шелест согнулся пополам, стиснув зубы. Сквозь плотную завесу боли он едва расслышал голос Ют.

— …только не теряй сознание, что с тобой?

— Все нормально, — сказал Шелест через силу. — Просто чувствую себя так, словно бежал, не останавливаясь, целый день… Или даже больше…

— Боюсь, так и было, — пролепетала Ют. — Чем тебе помочь?

— Ничем не поможешь. Сейчас, подожди.

Ют притихла. Шелест, глубоко дыша, старался забыть о боли, унять бешено бьющееся сердце, сделать так, чтобы в ногах снова были хоть какие-то силы.

— Жить можно, — сказал он через несколько минут. — Что произошло?

— Горы, — Ют указала назад, туда, откуда они неслись, но Шелест не стал смотреть, поверив ей на слово. — Они должны быть видны, потому что та дымка скрыла не все, силуэт все равно был виден. И там тоже горы, далеко, — Ют указала налево. — Мы не могли пробежать все так быстро. Я смотрела туда, они как будто исчезли.

— Что ж, неплохой ход, — кивнул Шелест. — Если бы ты меня не остановила, то, надо думать, я бы просто умер.

— Наверное. Жуткое место.

— Но выглядит оно все так же приветливо, — Шелест вымученно улыбнулся. — Получается, здесь одна минута равна внушительному количеству часов? Я совсем не устал, только когда остановился…

— Именно в этом и загвоздка — пока бежишь или идешь, не чувствуешь усталости, — сказала Ют.

— Ладно. Тогда я не хочу проводить здесь слишком много времени.

Шелест медленным шагом пошел вперед. Несмотря на боль во всем теле и сознание того, что ускорение хода может быть губительным для него, он с трудом подавлял желание снова побежать. От его преодоления, усталости и шороха ржи, теперь врывающегося в уши раздражающим скрежетом, у него уже через полчаса начало плыть перед глазами. Ноги то и дело норовили перейти на бег, но Ют, внимательно следя за его темпом, постоянно говорила «медленнее», и Шелест послушно замедлял ход.

— К земле Вавилона, города снов, где каждый погибнуть за веру готов… — вдруг пришли ему на ум слова из описания пути.

— К чему это ты? — спросила Ют.

Шелест не ответил. Закрыв глаза, он сосредоточился на размеренном шаге. Непрестанно он повторял про себя эти слова, а, может, и вслух. В памяти снова всплыли ворота Вавилона. Такие красивые… И этот человек, что стоял у них. Незнакомец выглядел приветливо, кажется, он был совсем не против того, чтобы Шелест вошел в город. Но тогда он не сумел добежать до него.

«Я дойду», — воцарилась в сознании непоколебимая мысль, хотя физических сил уже почти не осталось. Шаг, еще один, десяток, два, полсотни, сто… Шелест не помнил, когда провалился в мягкую темноту.

Пустыня Флайт

— Вся дорога, — сказал Шелест, — начинается и заканчивается тем, что мы спим.

— Похоже на то, — зевнула Ют.

За этот день они прошли порядочное расстояние. Как-то незаметно миновав равнину Света, Шелест и Ют очутились на вполне обычной проселочной дороге, по обе стороны которой высились самые обыкновенные деревья — клены, липы, тополя. Шелест, впрочем, глазам не поверил и осторожно попробовал выдуть из листьев какую-нибудь мелодию. Но ничего не вышло. Зато и новых ран он не получил.

Шелест после продолжительного отдыха чувствовал себя вполне неплохо, а Ют и вовсе была полна сил («Конечно, сама не ходишь и даже не летаешь почти», — ворчал Шелест). Осталось тайной, когда именно закончилась равнина, но оба были рады, что оставили ее позади.

— Я думаю, — сказал Шелест, — что у каждого этапа есть свой хранитель. У Легиона — Кинния, у моря — тот странный тип, у равнины — Белениус. Интересно, был кто у ущелья?

— Если кто и был, нам он себя не показал, — ответила Ют. — Кстати, о хранителях. Смотри, кто-то сидит.

— Лежит, а не сидит…

Осознав, что сказал, Шелест охнул. Прямо на дороге лицом вниз лежала девочка.

Он подбежал к ней и с замиранием сердца перевернул ее на спину. Девочка сразу открыла глаза и поморщилась от боли.