Метаморфозы

Ему было за пятьдесят, лицо обветренное и смуглое, на голове и в черной небольшой бороде блестела седина. Был он немногословен, да и с кем ему здесь разговаривать, в этой оторванной от цивилизации, будь она неладна, глуши. Каждый день, когда позволяла погода, он выходил из дома, возвращался всегда засветло, готовил еду, а потом что-то писал, слушал радио, долго сидел перед экраном черной коробки. Глаза его становились то внимательными, серьезными, то веселыми. Первое время он пытался наладить со мной доверительные отношения, но потом решил оставить меня в покое. Я шипела и ершилась, но от еды не отказывалась и с жадностью поедала половину егерьского обеда. У него были сильные уверенные руки и, как оказалось, красивые глаза, подобно черным глазам лесной ласки. В них искрилась добрая смешинка, они как-бы говорили: «Ну-ну, посмотрим кто кого!» А однажды, разомлев после горячего вечернего чая, он похлопал по кровати возле себя, как-бы приглашая присесть рядом. Я сделала вид, что не заметила. Тогда жест повторился. Медленно я подошла к нему и одним движением прыгнула на указанное место. Его теплая рука опустилась мне на голову и стала поглаживать мою блестящую и пушистую шерсть. От удовольствия глаза зажмуривались, мягкое урчание волной пробегало по всему телу. Я прижималась к его ноге, и счастье, доселе неведомое мне, заполняло все мое существо. Мы так и заснули, почти обнявшись, чувствуя тепло друг друга, и каждый видел свои сны.

Понемногу силы возвращались ко мне, раны затянулись, я даже заметно потолстела. Я тоже уходила в горы, прогулки мои все удлинялись, обходя новые места, я отмечала присутствие других зверей, а в одну из таких прогулок увидела вышедшую на открытое место кошку в трехстах метрах от меня. Это был крупный самец, который вполне дружелюбно отнесся к моему присутствию. Я, и правда, выглядела моложаво и вполне еще привлекательно. Обнюхались, познакомились, и он сделал мне предложение поохотиться вместе. Ну, какая охота, когда еще не сошел снег, но отказываться неудобно. Почти весь день пролазили мы по зарослям, но безуспешно, дичь успевала спрятаться под самым нашим носом. Азарт охоты, присутствие молодого сильного самца разгорячили кровь, и я почти забыла про своего егеря. Но намаявшись, захотелось в тепло, к миске горячей еды, к теплым ласковым рукам человека. В доме меня ждали, и это порадовало больше, чем порция жирного ужина. Он гладил, брал к себе на колени, говорил ласковые слова, и сердце мое таяло от любви и переполнявшей нежности.

Близилась весна. Я по-прежнему уходила и возвращалась, хотя еда меня уже не интересовала, ее хватало на воле, тем более, что совместная охота оказалась намного успешнее. Часто поздними вечерами я сидела подле своего егеря, который часто рассматривал картинки на своем экране. Новости, спортивные передачи, научные теории и мудрые высказывания – все это представлялось мне ненужным и бесполезным занятием. «Какой смысл, – думалось мне, – слушать, что где-то плохо, не так, как должно быть, если ты не можешь это исправить. Или читать чужие мысли, если они не делают тебя другим». Вот, пошел бы с нами на охоту, я бы научила его языку зверей, рассказала бы, как живут горная лисица или белка-телеутка, как удобнее забираться на отвесные склоны, как прятаться под дождем и палящим солнцем. Он смотрел на фотографии женщин, которые писали ему короткие сообщения, а я злилась и недоумевала: ну, зачем ему еще кто-то, когда есть я!

Однажды он уехал на несколько дней, двери его жилища были закрыты, стены остыли, и свет не горел. Каждый день я наведывалась к домику, но хозяин все не появлялся. Мой новый друг все настойчивее приглашал меня остаться в его владениях, совместно охотиться, играть и резвиться на полянах с молодой зеленеющей травой. Цветение и щебет наполняли воздух, солнце грело землю, поднимались тысячи запахов, от которых раздувались ноздри, бурлила кровь, и вновь хотелось рычать и царапать землю когтями. И тут странное чувство стало накатывать, как душное покрывало. Это была тоска! Я металась и рычала, пускалась бежать и останавливалась, кружа на месте. У дома егеря выискивала свежие следы и, когда вспоминала его запах, в глазах темнело. Обессиленная, вновь возвращалась на солнечные поляны к своему другу. А он не мог понять смены моего настроения, он был уверен в своей неотразимости. С какой ловкостью он ловил добычу и тащил ее к моим ногам! На время я забывала и о егере, и обо всех своих тяжелых испытаниях, выпавших на мою долю.