Метаморфозы рассердились

– Я спрошу кое-что, – она зябко поёжилась, застёгивая молнию на куртке до самого подбородка. Удивительно, что в доме с окнами нараспашку было намного теплее, чем на улице. – Но я хочу, чтобы вы ответили мне нормально. Так, чтобы я точно поняла.

– На некоторые вопросы лучше не знать ответа вовсе, – увильнула Лекси, пошевелив носом: учуяла что-то сахарное. – А на другие просто отвечать скучно.

– А ещё есть такие, которые не поймёшь, как бы мы не объясняли, – добавил Перси.

Что ж, такое своеобразное заверение Ынбёль вполне устроило. Пахло сахарной ватой, в которой запутывались пауки, жженым сахаром и деревьями.

– Духи. Я про них читаю, постоянно слышу. Я знаю, что во мне есть этот дух, и я пользуюсь его силой…

– В тебе нет духа, Ынбёль, тебе ведь уже говорили, – Лекси терпеливо повздыхала, продолжая поиски сластей. – Ты и есть дух. И сила это твоя, хоть и его. Без него не было бы тебя. И значит ты – не ты. А он – это и есть ты.

– Но я правда совсем не чувствую его. Ты однажды сказала, что он ещё со мной не говорил. Так вот: он всё ещё молчит.

– Так ты и магией ещё толком не пользовалась. О чём с тобой говорить? О погоде? – хмыкнул Перси. – Ты хоть раз пыталась кого-то воскресить?

– А что, есть добровольцы? – кисло вздохнула Ынбёль. – Все мои знакомые живы, – и, не удержавшись, добавила: – Даже ты, хоть по тебе и не скажешь.

– Эй! – воскликнула Лекси обиженно. – Не говори так. В твоих словах много силы, которой ты пока что не понимаешь.

– Но Эш же…

– Эш всегда говорит лишь о том, что случится наверняка. Или о том, чего точно не случится. В его словах тоже сила, но она не такая.

И Ынбёль впервые поняла, что она имеет в виду. Ведьмы общались так по-разному как раз из-за разношёрстных сил.

Лекси со своими непонятными ответами, полуфразами и недомолвками. Перси, любое слово которого обжигало хоть лёгким покраснением, если не волдырями и обуглившейся кожей. Крис, припечатывающий каждым словом, как гвоздём. Во всём этом был если не особый смысл, то явная закономерность.

Ынбёль просияла.

– Смотри-ка, – Перси присвистнул. – Она тебя поняла.

– Значит, может спрашивать, – довольно улыбнулась Лекси.

– Ваши духи. То есть вы. Как это произошло? Что вообще произошло?

– Верховному нравится объяснять это как смешение соли с водой. Наши тела – вода. Дух, соответственно, это соль. В целом это недалеко от истины, но есть разница между солёной водой и морской солёной водой. Вот мы теперь – морская вода.

Ага. Пока что Ынбёль могла следить за мыслью.

– Все, кто есть в ковене, умерли. Духи нашли их и заняли тела, по пути зацепившись за душу. Ну или за то, что от неё осталось. Мой дух был как… – Лекси почесала подбородок, подбирая сравнение.

Ван уже поняла, что человеческим языком ей никто природу духа объяснить не сможет, потому как не было в них ничего природного. Всё, что есть в природе, рождается и умирает. Духи были вечными – как само время. Как арканы и как никем не убитый орёл, клюющий печень Прометея. Как сама магия, потому как её порождениями духи и являлись. Или же они были теми, кто принёс магию в этот мир?..

– Как клубничное варенье, – с тёплой улыбкой продолжила Лекси. – Однажды я опустила палец в банку, взяла попробовать только на самом кончике. Но было так вкусно, что я не заметила, как съела банку целиком.

– Ты упала в банку, а не съела её, – поправил Перси. Извечный переводчик. – Говори как есть. Она ведь не поймёт иначе.

– Можно и так, – пожала плечами Лекси. – Если тебе интересно, кто я сейчас, то я не отвечу. Никто не ответит. Он – это я, а я – это он. Мы едины и неотделимы.

– И это всегда так? Просто… Слияние?

– Нет, – Лекси покачала головой, – Перси вот сожрали.

– С потрохами, – подтвердил тот холодно, больше заинтересованный листом, упавшим на чёрную часть волос Лекси. – Осталось только имя. И любовь.

– То есть ты не Перси? Ты дух? – Ынбёль обещала себе не психовать, но сдерживалась с трудом. Её смутил не столько ответ, сколько равнодушие, с которым ответом поделились.

– Я не был Перси ещё до того, как в меня вселился дух, – пожал плечами тот. – Я умирал у её больничной койки, – он кивнул на счастливую Лекси. – Решил: умрёт она – умру я. Меня больше ничего не волновало. Во мне, кроме Лекси, и не было ничего. Дух занял пустое тело. И любезно оставил мне этого ребёнка.

– Ничего он тебе не оставлял, – поправила теперь уже Лекси, – он просто не смог меня отнять.

Оба говорили о произошедшем так спокойно, будто бы это вообще обычное дело. И дары, и духи, и любовь, которая так сильна, что её никакой магией не вытравишь.

Ынбёль ощутила укол зависти и страха.

Она бы не хотела утонуть в банке с вареньем. Не хотела бы раствориться в другом. Она бы вообще предпочла остаться собой, но ни Лекси, ни Перси не подтвердили, что это возможно. Наверно потому что никто из них такой вариант никогда и не рассматривал. И, очевидно, именно поэтому Эш сначала послал её именно к ним.

– Я хочу карамельное яблоко. И кислую тянучку. И всяких леденцов.