Метанойя

Наталья Васильевна Норикова ехала утром на службу и размышляла о том, как отреагирует полковник Немирович сегодня. Она пыталась представить себя на его месте, но ничего хорошего из этого не выходило.

За прошедшие два дня Наталья успела навести справки об Изюмовой и в университете и у сокурсниц. Впечатление осталось двояким. Позавчера с утра она передала показания ташкентских свидетелей и вот теперь везла новые. В них не было даже близко тех ужасов, что рассказывали бывшие воспитанники детдома. Но странности, несомненно, были.

Ровно в девять утра она вошла в кабинет полковника Немировича. Полковник внешне выглядел спокойным. Лишь взгляд его, в котором сквозило что-то похожее на обиду и недоумение, выдавал смятение. Николай Вениаминович пригласил майора сесть, спросил, не хочет ли она чаю, она отказалась, тогда он предложил рассказать, о том, что она еще выяснила за это время и подвести итог. Наташа глубоко вздохнула, мысленно перекрестилась и ровным голосом приступила к докладу.

— Товарищ полковник, за прошедшие два дня я посетила Московский государственный институт культуры, поговорила с преподавателями, ознакомилась с документацией. Потом съездила к трем бывшим сокурсницам Изюмовой, пообщалась с ними. В Ленинку соваться не стала, побоялась, что ей передадут.

— Правильно сделали. Итак, что в университете?

— Изюмова училась там с 1949 по 1953 год. Тогда университет еще назывался Московским государственным библиотечным институтом. Училась она очень хорошо, много занималась общественной работой, только самые хорошие воспоминания у всех, кто ее помнит. Таких преподавателей, правда, осталось всего двое. Запомнилась она им своей яркой внешностью и доброй душой — всегда готова была выполнять любую общественную нагрузку, много работала по комсомольской линии. Почти круглая отличница.

Немирович задумчиво кивнул.

— Многие сокурсницы работают сейчас в Ленинке. К ним я подходить по озвученной выше причине не стала. Но нашлись трое, которые работают в других местах. Все трое уверяют, что человека лучше, добрее, светлее, чище они никогда в жизни больше не встречали. Изюмова всегда готова была всем придти на помощь, утешить, подбодрить, помочь с усвоением материала. Могла последнюю кофточку отдать нуждающемуся. И это не для красного словца, так порой и бывало на самом деле. Все трое уверяют, что у Изюмовой был чудесный дар — она могла снимать головную или любую другую боль, например, женские боли, простым наложением рук. Все трое испробовали это на себе. Все трое сейчас инвалиды первой группы. Все трое так и не вышли замуж, хотя по фото были нормальными девчонками, вполне себе симпатичными. Все трое не смогли родить из-за различных гинекологических заболеваний. Согласно медицинским картам осложнения у них началась еще во время учебы в институте. Все были близкими подругами Изюмовой, хотя уже много лет не поддерживают отношений, ограничиваясь открытками на день рождения и 8 Марта. Еще одна из их компании, часто жаловавшаяся на головные боли и неизменно получавшая помощь от Изюмовой, пятнадцать лет назад скончалась в психиатрической больнице. Диагноз — параноидная шизофрения. Уверяла всех, что ведьма выпила ее мозг. Замужем не была, детей нет.

— Всё? — спокойно спросил полковник, играя скулами.

— Так точно, всё, что смогла накопать. Время-то сколько прошло!

— Вы молодец, Наталья Васильевна. Уверен, никто не смог бы сделать лучше. Но какой же ваш вывод из всего этого?

Майор Норикова твердо взглянула в глаза Немировичу и отчеканила:

— Извините, товарищ полковник, но сведения основаны почти исключительно на субъективных мнениях. Вот, например, эти последние рассказы. Можно подумать, что проблемы со здоровьем у подруг Изюмовой появились из-за ее "лечения". Но это совершенно недоказуемо. Все могло произойти и, так сказать, вполне естественным путем. Без всяких ведьм огромное количество женщин страдает бесплодием, психбольницы тоже заполнены пациентами. Конечно, странно, что проблемы разом у всех четверых. Но… От итогового вывода я, пожалуй, воздержусь. Предлагаю установить за Изюмовой наблюдение.

— Хорошо, Наталья Васильевна. Еще раз спасибо за отличную работу.

Наталья встала:

— Разрешите идти?

— Да, конечно, идите.

Выходя от Немировича, Наташа думала о том, что ей определенно жалко его. Вот только она пока не могла разобраться, просто так ей его жалко, как человеку человека или как женщине мужчину, который ей нравится. Подобные мысли уже не первый раз посещали ее, будя в сердце что-то теплое и сладкое.

* * *