Метастазы

– Как вам сказать… Я из потустороннего пространства любой жизненной формы. У меня нет образа, фигуры, черт, формы. Я есть, но для людского сознания меня нет.

– Вы привидение! – воскликнул большой ребёнок, начиная хохотать над своим же высказыванием.

– Придурок он! – поправил его хмурый. – И вы придурки, раз его слушаете! Даже нет… Долбоёбы… Если быть точным… Вот Блять… Блять…

Доктор жестом попросил замолчать пациентов.

– Как же вы тогда сейчас находитесь в человеческом облике?

– Я приобретаю образ по мере обмена информацией с другими объектами. Вашу планету по большей части заселяет людская раса, которая обладает большим количеством памяти и рефлексов. Я стал человеком по вашему подобию и влиянию.

– И долго вы уже на нашей планете? – с интересом спросил весельчак.

– Я сбился со счету. Может, больше ста, а то и двух сотни лет.

Острый поворот в беседе миновал, Назар выстоял с неприкаянным лицом.

– Неужели? Двести лет?!

– Ничего себе он старый! По нему не скажешь!

– Да брехун он! Может, реальные проблемы выслушаем, вот у меня…

– Тихо! – снова прервал всех седой доктор. – То есть вы утверждаете, что, в здоровом молодом теле вы живите две сотни лет?

– Мой мозг живёт столько.

– Но как это возможно для организма?

– Я не старею. Моя форма жизни не может никуда исчезнуть, а человеческая оболочка у неё как костюм. Я могу поменять его, если захочу, но все равно вскоре обернусь в нового человека. Я застрял в данном природном организме.

Смирнов пытался разобрать суть проблемы в голове у парня, но пока говорить о чем-то было трудно.

– Почему же вы застряли?

– Потому что моя семья улетела отсюда без меня.

– Какая семья?

– Такие же скопления частиц, как и я. Мы путешествуем по всей вселенной. Мы исследуем галактики, созвездия, планеты. Мы странствующий народ, изучающий разные творения энергии путём личного преобразования в их форму.

– Но зачем вы это делаете? – изумился весельчак.

– Нам скучно. Мы просто путешествуем и заодно созидаем вечность.

– То есть вы видели иные жизни на других планетах?

– Да. Но вам тяжело будет представить их. Некоторые общаются лишь звуками, некоторые безостановочными соединениями, некоторые меняют реальность восприятия друг другу для того, чтобы другой увидел всё своими глазами. Есть планеты – океаны, пустыни, облака. Есть новорожденные звезды, есть мгновенно умирающие…

– Значит мы не одни во вселенной? – заинтересовалась кокетка. Подружка сняла с её руки воображаемую букашку и с омерзением выкинула паразита подальше,

– Нет, – ответил Назар, – миров очень много. Люди – одна из миллиона форм жизней, которых я встречал.

– А похожие на нас есть?

– Конечно. Всё повторяется. Зависит от потребностей и способа обмена энергией со средой.

– Они далеко от нас?

– Очень. Земной жизни не хватит, чтобы добраться.

Смирнов понимал, что пойманные на удочку пациенты начинают заваливать больного своими вопросами, поэтому решил не отвлекаться от работы:

– Вы сказали, что ваша семья вас бросила… Но почему?

– Я не знаю. Мы прибыли сюда после долгого странствия, планировали задержаться здесь в целях эксперимента. Но… после этого я лишь помню, что остался один в человеческом теле.

– Ваша семья тоже приобрела наши очертания?

– Да.

– А потом их в какой-то момент не стало?

– Да.

– А почему вы не можете отправиться один и отыскать родных?

– У нас был некий катализатор, – выдумывал на ходу Назар, – мы его могли активировать лишь общими усилиями. Семье как-то удалось объединиться и стать топливом для отправления с Земли, ну, а я остался один. Чем дольше я являюсь человеком, тем меньше у меня шансов вернуться к семье.

– Как же они так могли поступить? Вы же семья…, – спросил весельчак, проявляя сочувствие к новичку.

Смирнов же начал заблаговременно вырисовывать психологический портрет парня.

– А ты не думал, что ты мог сделать такого, что они тебя бросили? Может, ты чувствуешь вину перед ними?

– Мы не чувствуем таких вещей, как обида, боль, досада, вина. У нас нет эмоций. Они появились лишь только тогда, когда «человек» поглотил мое истинное нутро. Форма жизни стала вживаться в меня.

– Но… Как же вы понимали друг друга с членами семьи?

– Мы соединялись в одно целое. У нас было что-то… Наподобие общего разума.

– Как же они могли так с тобой поступить? – злобно передразнивал гном, понимая, что всё внимание уходит к самозванцу.

– Не знаю. Я уже гадаю над этим вопросом больше двух сотни лет.

Гном бледнел, на его синих губах уже выступала пена, предвещающая припадок.

– Лазарь, выпей свои таблетки, – обратился Смирнов к неуравновешенному пациенту. – Значит, Эдик, тебя волнует лишь то, что ты роднишься с нашей формой жизни?

– Да. Я не хочу быть человеком.

– Но почему?

– Я пробыл очень долгое время на этой земле. Я видел разных людей. Я их слушал, я был с ними близок, я к ним привязывался, я с ними встречал их смерть. Теперь я всё знаю. Мне известна судьба вдоль и поперек. Самое грустное, несчастное, радостное, приятное, больное. Я не хочу поддерживать эту форму жизни. Я хочу перестать быть человеком.

Психиатр задумался.