Метастазы

– Мы были частью нашей планеты, которая через самоуничтожение обретало освобождение. Чужие истории жизни, наполненные разными чувствами, событиями, финалами, нас не могли оставить равнодушными. Мы пропускали их через себя. Вскоре у каждой формы жизни наступает грань, и мы не были исключением. Мы уничтожились вместе с родной планетой и стали лучше. Всё упиралось в то, что мы заранее многое увидели и прочувствовали. Наша семья любила окружающий мир. Нам нечего было терять и бояться. Лёгкость, познанная нами, должна была сопровождать оставшееся бесконечное путешествие. Зная о происходящем, случившемся и будущем, мы повысили порог своих чувств до полной эмпатичной нейтральности. Наш преобразованный разум нельзя было удивить, поразить, загнать в тупик. Мы скитались по вселенной свободными кочевниками, лишь только наслаждаясь вечностью небытия.

– Вы что, правда путешествовали по космосу? – большой ребёнок не мог смотреть прямо в глаза и направлял взгляд куда-то в сторону.

– Да. Далеко–далеко в прошлом так и было. Я стараюсь всеми силами об этом не забывать.

– Ничего себе! – издал он восторженный выплеск эмоций.

– Я тоже во сне летаю и что! Почему мы его слушаем?! – лекарства немного утихомирили гнома.

– А как же вы дышали? – вернулась к игривому тону девушка.

– Мы же были лишь атомной субстанцией, являющейся частью космического пространства. Просто у нас помимо прочего имелась ещё отдельная память.

– А тараканы там были? – с огнём в глазах задала самый волнующий вопрос вторая женщин.

– Нет. На других планетах есть похожие на ваших насекомых виды, но они немного по-другому функционируют.

– Как?

– Они способны за короткий срок эволюционировать в высшие формы. Так же могут с лёгкостью совершить и обратный процесс. Как им будет удобно…

– Брехня!

– Очень интересно! Неужели и правда…

Назар держался уверенно и наблюдал в посторонних глазах подлинное любопытство, плавно переходящее в веру.

– Вы сказали, что постепенно забываете своё прошлое? – копался в пациенте Смирнов. – Как это происходит?

– После того, как меня семья оставила, моя родная форма жизни всё больше начинала трансформироваться в человеческую. Я приобретал ваши чувства, ваши коммуникативные навыки, ваш ход мыслей вслед за потребностями. Как-никак мозг заполнялся информацией, и я всё больше принимал участие в данной жизни. Периодами я забываю истину. Меня уводят от правды обстоятельства, и я ничего не могу с этим поделать. Я стараюсь возвращаться сознанием к истокам, но каждый раз встречаются факторы, возвращающие меня в человека.

– Что же это за факторы?

– Другие люди.

Доктор ухмыльнулся, будто нашел долгожданную лазейку.

– Другие люди мешают вашему чистому сознанию?

– Люди во мне запускают химические процессы, свойственные организмам этой формы. Они непременно затуманивают разум.

– Например?

– Любовь.

Все вдруг притихли, было произнесено кодовое слово массового молчания.

– Любовь в том смысле, в котором мы её понимаем?

– Да. Чем сильнее я любил людей, тем больше становился сам человеком. Я ввязался в низменные чувства, которые оказались очень сильными и глубокими. Я забыл всё что знал. Я готов был пробовать заново. Каждый раз я терял, обжигался, убеждал себя, что этого больше не повторится, но всё начиналось снова по кругу. Каждый раз, когда моя семья возвращалась за мной…

– Что? – прервал его резко доктор, чуть не свалившись со стула. – За вами все-таки возвращалась ваша семья?!

– Да и много раз.

– И вы не улетели?

– Нет. Каждый раз я оставался ради кого-то на этой земле. Я привязывался к людям и не мог их покинуть.

Кружок психов вытаращил глаза. Услышанное сведение повергло их в шок. Смирнову понадобилась пауза, чтобы всё переосмыслить. Пойманное душевное состояние пациентов болталось у Назара на крючке.

– Но это же была ваша семья? – продолжил доктор.

– Да. Но человеческие страсти на тот момент оказались сильнее моего желания вернуться во вселенскую лёгкость. Я работал над собой, но каждый раз чувства одолевали разум.

Каждый больной нашел в этих словах какой-то личный смысл. Они не знали о других планетах, но им хорошо было известно о чувствах, которыми они тоже походили на здоровых людей.

– То есть ваша проблема в том, что вы не можете избавиться от свойств и рефлексий, присущих человеку?

– Да. Не могу.

Повисла тишина в зале. За окном уже наступила ночь. Было слышно шелест листвы деревьев. Такой земной. Такой родной. Она словно пела колыбельную для странников по звёздам, чтобы им не так казалось одиноко.

– Но вы же не забываете свою семью и планету? – беспокоился весельчак, у которого ни с того ни с сего выступили слезы на глазах.