Метатеги

И опять мир стал распадаться на куски, на отдельные элементы некогда единого бытия. И в унисон с этим хаотичным движением мириадами осколков разлеталось сознание Адоная. Душа все еще сохраняла единство, как бы со стороны наблюдая за всемирным дроблением, в каждой части которого заключалась чья-то хрупкая жизнь. Все они были в нем, и он был во всех. Он чувствовал страдание безликой девушки из Гоа, пригнутую к полу толстым спонсором; гнев чернокожего рабочего из Атланты, метнувшего пивную банку в чью-то тень на мостовой; боль паренька, уткнутого лицом в асфальт, дрожь его тела от каждого удара дубинки, ненависть его исступленно кричащей подруги и животный страх гэбэшника, с которого сорвали маску, выставив зло напоказ… Вместе с этим лицо его кривила злая усмешка диктатора, глядящего из окна на электорат; он испытывал удовлетворение темного магната, заключившего удачную сделку на продаже живого товара; праведную ярость моджахеда, поджигавшего автомобильную покрышку на христианском мученике… корыстную любовь, безразличие и нездоровую страсть к зрелищам со стороны, досужим рассуждениям, черному пиару и пустому гуманизму… «Корабль никогда не плывет в неизвестность. Он всегда попадает в гавань», подумал Адонай и понял, что еще немного – и вслед за дробящимся сознанием душа его так же лопнет и разорвется в клочья беспорядочного хаоса. Тогда, возможно, он сойдет с ума и перестанет существовать как индивид. Где-то на уровне подсознания щелкнул защитный механизм самовыживания, он сконцентрировался, собрал волю в кулак и выдернул тот осколок, что был ближе к нему, натужно вздохнул, втягивая в него все свое существо, и придал ему законченную целостность.

В трансе от пережитого, стоя у окна, он наблюдал за тем, как все остальное черным мусором уносится в бесконечные воды небытия…

– …Эй, Троекуров!.. Я тебе говорю! Ты что, глухой?..

Адонай обернулся. Рядом стоял Директор, впившись в него змеиным взглядом.

– …Что за дела такие, я спрашиваю?.. Почему такой завал? Почему работа стоит на месте? Булками шевелить надо, а не любоваться в окно на баб!

Он подошел к столу и хлопнул ладонью по стопке папок.

– У тебя непроверенных проектов гора, а ты все мечтаешь! Гуманист тоже нашелся… Переживатель хренов. Я в курсе о том, что ты болтаешь в курилке. Про конец света, неправильную жизнь и все такое… Ты часом не свихнулся, а? Я понимаю, что везде неспокойно. Катастрофы, потепление, люди друг другу морды бьют. Но как это касается архитектуры и планирования? Ты что, депрессивную секту тут хочешь устроить?.. Не хватало еще!..

– Да я что… это я так, не берите в голову… В свободное время. Поделился мыслями. А они уже и повелись… – неудачно оправдывался Адонай. Быстро подошел к столу и попытался спрятать лежащую на виду книгу в ящик. Директор тут же ее перехватил.

– Что за манускрипт? «Биоцентризм. Как жизнь создает Вселенную». Что это такое? Про что?

– Современное видение мира. О том, что мы сами его создаем и видим созданное собой, —заплетающимся языком произнес Адонай. – Читаю в свободное время… Чтобы быть в курсе…

Директор молчал. Его бледное лицо медленно зеленело.

– В свободное время… Сами создаем мир… – зашипел он и вдруг перешел на визгливый фальцет:

– Мне интересно, как ты будешь создавать мир, когда вылетишь из этого кабинета! Ты уволен! Всему есть предел! Пиши заявление или пойдешь по статье. Создавай, ваяй, проектируй! Но только не здесь! Усек?

Адонай Троекуров застыл на месте, отдавшись во власть унижению. Тут же накатила тоска и ощущение того, будто пол под ногами всколыхнулся и стал жидким. Он схватился за спинку стула. По привычке сделал дыхательное упражнение. Поднял глаза на Директора. Тот наблюдал за ним и улыбался.

И опять в недрах его сознания что-то произошло, как это было совсем недавно, но уже по-другому. В голове зазвучал хрипловатый куплет популярной питерской группы. Вторя такту мелодии, Адонай передёрнул плечами, сделал замысловатый реверанс и вскинул вверх подбородок.

– А знаете что? Я сам увольняюсь! Сам!!! И идите вы все на х..!

Под злорадным взглядом Директора, который успел достать смартфон и все снимал на камеру, Адонай прошелся хромым вальсом круг, второй по кабинету, совершил еще один реверанс и медленно поплыл к выходу.

– На х..! И ты на х..! И вы на х..! – громко кричал он, хлопая с остервенением дверями в большом холле и заглядывая внутрь, откуда на него таращились испуганные и восхищенные глаза служащих. Выдохнувшись, иссякнув, испытывая усталость и огромное облегчение, уже не торопясь и вразвалку стал спускаться по лестнице.

На проходной сидел тот же вахтер, что и с утра. Мутный свет обтекал круглое лицо со щеткой усов, две жестких линии у носа и круглую плешь. Он вздрогнул, завидев проходящего Адоная, прогнулся и залебезил слащавой скороговоркой:

– Это ж надо, какой сбой в системе… Посылают на х.., как воду пьют… Господи прости! Вы бы приструнили их, а то не приведи… дойдет до анархии…