Метазоа. Зарождение разума в животном мире

Казалось, что звук шел откуда-то издалека. Слышно было хорошо, даже очень, но звук доносился как будто бы с большого расстояния. Это была энергичная песня: высота тона то повышалась, то понижалась. Мне вспоминается, что она сопровождала нас все время погружения, хотя за давностью лет я в этом уже не уверен.

Сейчас эта часть рифа хранит жалкие остатки былой красоты, но речь не об этом. Речь о памяти – об одной из ее разновидностей. Эпизодическая память – это память о конкретном опыте, которая не просто фиксирует происходившее – «я был недалеко от Уитсанди и слышал, как поют киты», – но сама по себе является опытом или, по крайней мере, имеет к нему какое-то отношение и сопровождается зрительными, слуховыми и другими чувственными образами. Воспоминание о важном событии как-то ощущается, оно на что-то похоже. Я могу восстановить в памяти часть впечатлений и настроений того дня, когда я услышал песню китов, хотя с тех пор прошло уже много лет. Эпизодическая память – важная часть человеческого опыта и нить, которая приведет нас к следующей большой теме.

Не здесь

Память – основа разума и познания. Иногда память представляют чем-то вроде склада: единицы информации отправляются туда на хранение для последующего использования. В предыдущих главах этой книги память упоминалась в основном применительно к научению; научение невозможно без запоминания, запечатления информации в нервной системе.

В психологии различают четыре или пять основных видов памяти. Есть память семантическая – память о фактах: Париж находится во Франции. Процедурная память хранит навыки, например умение ездить на велосипеде, а эпизодическая память создает воспоминания о пережитых событиях. Все они сохраняют информацию на длительное время. Кроме того, существует еще «рабочая», оперативная память, удерживающая в сознании идеи и образы, которыми человек в настоящий момент оперирует.

Считается, что у эпизодической памяти есть две отличительные черты: во-первых, она сохраняет не генерализации, а конкретные события, а во-вторых, она каким-то образом ощущается или переживается. Во множестве научных текстов описывается, насколько обескураживающе ненадежной бывает человеческая память в самых разных обстоятельствах, причем эпизодическая подводит нас особенно часто.

Канадский психолог Эндель Тульвинг, который в 1970–1980-х годах выделил и описал основные виды памяти, автор термина «эпизодическая память», наблюдал пациента с тяжелой амнезией, затронувшей его эпизодическую память{251}. У этого пациента, Кента Кокрейна, была и другая проблема: он не мог представить себе будущее. Кокрейн стал первым из нескольких пациентов, у которых два эти нарушения наблюдались в комплексе. Англичанин Клайв Веаринг, специалист по средневековой музыке, начал страдать амнезией с 1985 года, после перенесенной инфекции: его семантическая и процедурная память почти не были затронуты, но эпизодическая серьезно пострадала{252}. Клайва практически постоянно преследует болезненное ощущение, будто он только что проснулся. Он тоже не может ни вспомнить прошлое, ни вообразить будущее.

Около 2007 года вышла серия статей, где были представлены новые данные об этой взаимосвязи, а также теория или, скорее, группа теорий, которая их объясняет{253}. Новые данные получены на основе нейровизуализаций, продемонстрировавших, что области мозга, ответственные за эпизодическую память, активны и в тот момент, когда человек пытается представить себе будущее. Согласно этой теории, одна и та же способность «мысленного путешествия во времени» помогает нам и заглядывать вперед, и оглядываться назад. В свете нового знания становится понятно, что признаки этой связи все время лежали на поверхности – их нужно было просто заметить. Мы ведь и вправду можем без особых усилий «вспомнить» события так, будто смотрели на них из другой точки пространства. С помощью эпизодической памяти мы можем даже увидеть себя со стороны.

Новый взгляд на эпизодическую память изменил и наше представление о целях, которым она служит. Современные теории рассматривают память в контексте ее функций. Предполагается, что мысленные путешествия во времени помогают нам планировать свои действия путем моделирования ситуаций, которые могут случиться в будущем. Дела не обязательно должны обернуться именно так, как мы себе нафантазировали, – это просто вероятности, завтра все может измениться. С этой точки зрения эпизодическая память, обращенная в прошлое, – всего лишь побочный продукт умения предвидеть будущее. (Такой подход называют гипотезой «первичности будущего» или «конструирования эпизодов».)